Неизвестный известный Алексей Кокель

В марте 2005 года исполнилось 125 лет со дня рождения этого удивительного человека.

Как мы, студенты Чебоксарского техникума строительства и городского хозяйства, узнали о нем? Я, Света Акулович, впервые познакомилась с его творчеством в 8 классе, когда по поручению учителя готовила сообщение к уроку. Я, Оксана Хакимова, узнала об А. А. Кокеле в техникуме, на одном из занятий «Литературной гостиной», которую ведет наш преподаватель Л. И. Захарова. Наш однокурсник Валера Платонов был удивлен тем, что, бывая у бабушки в соседнем с Тарханами селе, не знал, что совсем рядом родился и жил известный художник. А преподаватель философии нашего техникума Аза Алексеевна Аргандеева, родом из Архангельской области, начала свое знакомство с Чувашией с картины А. Кокеля «Портрет чувашской женщины».

Наконец, в нашем техникуме, оказывается, учится Эдуард Кокель, один из многочисленных родственников художника. Все это подтолкнуло нас к более глубокому изучению жизни и творчества А. Кокеля.

А. А. Кокель родился в марте 1880 года в глухом лесном селе Тарханы Буинского уезда Симбирской губернии (ныне Батыревский район Чувашской Республики). Родители А. А. Кокеля были бедные неграмотные крестьяне. Поженились они вопреки воле родни, за что были публично прокляты и оставлены без всякого имущества. Домик, построенный молодыми, сгорел. Будущий художник родился в курной избе, где не было даже керосиновой лампы. Мальчик рос шустрым, озорным, ходил в местную школу и учился на одни пятерки. Его звонкий голос украшал церковный хор.

Но однажды случилось ужасное – в лютую стужу, во время отпевания жены священника Тарханской церкви, Алексей простудился. Простуда перешла в костный туберкулез. Локти и бока были в открытых ранах, стало трудно передвигаться. Мальчик был приговорен. Болезнь приковала его к постели, пришлось расстаться с любимой школой, а крестьянским трудом заниматься он не мог. Доступным осталось лишь желанное с детства рисование. Именно оно становится целью и смыслом жизни. В творческом процессе участвовали все подручные материалы: и уголек, и грифель, и цветные камушки со склонов окрестных оврагов. Он использовал бумагу, кожу, глину и даже глиняные черепки. Отец, хоть сам и был неграмотным, одобрял занятия сына и искренне верил, что когда-нибудь на небе зажжется и его звезда. Алексей много рисовал: рисовал по памяти и с натуры, перерисовывал иллюстрации с книг. Постепенно перешел к написанию икон.

Заказы шли со всех сторон. Особенно перед большими церковными праздниками. Его иконы освящались наравне с теми, что изготовлялись в иконописных мастерских. На вырученные деньги отец покупал у коробейников книги, среди которых оказались хорошо иллюстрированные произведения Н. В. Гоголя. Мир украинских образов уже тогда пленил бурное воображение и фантазию юного художника. Любимое занятие позволяло мужественно преодолевать жестокий недуг.

Но наступило лето 1898 года. Поволжье постигло страшное бедствие – засуха. Погиб урожай, начались голод, эпидемия. В родном селе Алексея умерла почти половина сельчан, пал весь скот. В это время обостряется и болезнь Алексея. На борьбу с бедой в Чувашию были направлены врачи, ветеринары, студенты медицинских и ветеринарных институтов. Таким образом, в Тарханах оказались студентки Санкт-Петербургского Женского медицинского института Мария Варганова с подругой однокурсницей. Мария была близкой родственницей Тарханского лесничего В. Раубе (на должность лесничего в то время назначались лица с высшим специальным образованием и только по указу из столицы). Его жена, Мария Вячеславовна Раубе, художница-любительница, стала первой учительницей рисования Алексея. Девушек из Петербурга поразил высокий уровень рисунков Алексея, которые они увидели, обходя дворы Тархан. Мария Варганова сумела убедить родственников в необходимости спасения юного дарования. На семейном совете Раубе решили отправить Алексея в Петербург на учебу в Императорскую Академию художеств.

В Петербург его увезла Казимира Станиславовна Свенторжецкая, мать Марии Вячеславовны Раубе, и устроила его в Зимний Дворец, комендантом которого был один из ее сыновей.

Что это? Счастливая случайность? Бескорыстие и благородство людей, встретившихся на его жизненном пути? Мы считаем, что и то, и другое. Ведь именно девушки-студентки, семья Раубе, а затем Петербургские врачи и известные художники спасли Кокеля. В Зимнем Дворце он прожил около 2 месяцев (с конца сентября до начала декабря 1899 года), а что было потом?

Новизна исследования. Мы нашли расхождение между описанием жизни Кокеля биографами и тем, что нам удалось исследовать. Мы узнали, что к 100-летию А. А. Кокеля жена художника, Анна Афанасьевна, передала в Чувашию два альбома с рисунками. В первом альбоме (в нем 20 листов) ею собраны рисунки 1899 года, с которыми Алексей поехал в Петербург, и которым была дана высокая оценка В. Маковским и Д. Кардовским. Несколько картин из этого альбома хорошо известны: «Автопортрет», «Село Тарханы», «Нищий», «Голова мужчины». Но большая часть хранится в фондах Чувашского государственного художественного музея, где произошло наше знакомство с альбомами.

Открыв же второй альбом (в нем 25 листов), мы сразу читаем надпись:

«На память от студента Санкт-Петербургского Императорского университета Александра Кондратьевича Иванова Алексею Афанасьеву.

Городская Петропавловская больница. Суворовское хирургическое мужское отделение. Запасная палата. 1900 год. 7 марта. ».

Эта надпись позволила сделать открытие, доселе не известное даже его биографам. Во всех публикациях говорится, что он приступил к занятиям в Нормальной рисовальной школе уже 1 сентября 1900 года, а потом заболел и долгих 6 месяцев лечился и проходил реабилитацию в Тверской губернии. Нам удалось на основе записей на самом альбоме и тех записей, что сохранились на рисунках, сделать следующие выводы:

1. А. Кокель лечился в Суворовском хирургическом мужском отделении городской Петропавловской больницы.

2. Соседом его по «запасной» палате был такой же больной студент Санкт-Петербургского Императорского университета А. К. Иванов. Видимо, они долгое время провели вместе и перед выпиской из больницы Александр, зная о способностях Алексея, сделал ему очень дорогой подарок – специальный альбом для рисования.

3. Рисунки, собранные в этом альбоме, позволили нам проследить по дням, месяцам пребывание А. Кокеля на реабилитации в Тульской губернии летом 1900 года. Случайно ли он там оказался? Пока он оперировался и лечился в Петропавловской больнице, о нем заботились студентки Санкт-Петербургского Женского медицинского института Мария Варганова, Анна Виноградова, сестры Людмила и Инна Писаревы.

Так вот, А. Кокеля на лечение и отдых отвезли к тете Людмилы и Инны Писаревых – Вере Александровне Писаревой, много помогавшей нуждающимся молодым художникам, писателям, артистам, которые впоследствии стали известными. Первый рисунок – скульптурная копия – выполнен 7 мая 1900 года. На нем рукой художника запись точного адреса его места пребывания: «Тульской губернии Каширского уезда село Кончинки».

В альбоме много самых разных зарисовок. Почти на каждом листе по несколько рисунков. Сельская церковь, рисунки животных, наброски скульптурных бюстов известных людей (например, Бетховена он рисовал 19, 22 и 23 мая). На этих же рисунках жители села Кончинки: старичок, кончинская барышня, пятилетняя девочка Груша Евсигнеева, бабушка Татьяна, Петрушка

Май, июнь, август, сентябрь – именно эти месяцы указаны на рисунках. Мы даже из них узнаем о том, что в 20-х числах сентября Кончинки постигло несчастье – большой пожар, после которого художник перебрался в усадьбу помещицы Мещерской: именно там выполнены рисунки 23 и 24 сентября. В конце этого же месяца он прибывает в Петербург.

Таким образом, мы восстановили целый год жизни и творчества художника.

Приступить к занятиям в Академии сразу ему не удалось, так как необходимо было среднее специальное образование, поэтому в октябре 1900 года Алексея определяют сначала в Нормальную рисовальную школу, где он будет заниматься в мастерской В. Маковского (сына). Получив это образование и успешно выдержав испытательные экзамены, он только в 1904 году зачисляется слушателем Императорской Академии художеств.

Об этимологии фамилии. В Петербург Алексей приехал с фамилией Афанасьев (по отцу), с ней же он поступил в Нормальную рисовальную школу и в Императорскую Академию художеств. А вот в 1905 году он впервые подписывает свои работы сначала – Афанасьев-Кокель, а затем - только Кокель. Откуда эта фамилия – псевдоним?

Современники искали в его генеалогическом древе немецкие корни, связывали с известной немецкой фамилией барона Гакеля, но тщетно. Но мы считаем, что влияние Германии в фамилии художника, наверное, все-таки есть: нам стало известно, что он в эти годы был увлечен философией Гегеля.

Другие же считают, что фамилия произошла от чувашского слова «кукаль» - пирог. Дело в том, что, будучи ребенком, старший брат Иван, по примеру торговцев на ярмарках, ходил по улицам и всем предлагал «пироги с мясом» из глины и песка. «Пирог» стал прозвищем семьи, всей родни. Родственники Алексея Афанасьевича – Пироговы, Пирожковы и Кокели.

Кокель и Украина. С 1916 года судьба Кокеля тесно связана с Харьковом (Украина). Начинает он преподавателем Харьковского художественного училища, затем – организатор и первый ректор Харьковского художественного института. Отсюда мы делаем следующий вывод: наш земляк является зачинателем высшего художественного образования на Украине. С 1922 года – профессор

Накануне 60-летия Великой Победы мы заинтересовались жизнью Кокеля в годы Великой Отечественной войны, ведь Харьков находился на оккупированной врагами территории. Вот что нам удалось узнать.

В начале Великой Отечественной войны семья А. Кокеля переживала трудный период. Жена тяжело болела, уже год не вставала с постели. 17-летний сын Роман заболел воспалением легких. Самому художнику накануне войны сделали очередную операцию глаз, после которой ему были запрещены всякие физические нагрузки. Но он хлопочет об эвакуации. Справка от 20. 09. 1941 года сообщает о решении поехать в Красноярск вместе с Союзом художников Украины. Сохранилось командировочное удостоверение, выданное этим же Союзом, согласно которому А. Кокель с семьей должен был уехать в Чебоксары 22. 09. 1941 года. Через день принимается решение отправить его в Казахстан, куда предполагалось на время войны перевести институт. Однако выехать из Харькова не удалось. А. Кокель остался в оккупированном городе и пережил весь ужас «нового порядка». Его в первые же дни оккупации разыскали по списку, куда он был внесен наряду с видными коммунистами города (сам Кокель не был членом коммунистической партии). Фашистская администрация предложила продолжить работу в институте, где его авторитет был исключительно высок. А. Кокель ответил категорическим отказом. В этих условиях ему пришлось уничтожить весь домашний архив, где были письма И. Репина, В. Маковского, Д. Кардовского, материалы, раскрывающие отношения с М. Горьким, Ф. Шаляпиным. Многое было закопано и погибло - от прямого попадания бомб, от просочившейся воды. Рисунки с местными пейзажами он вынужден был продавать на базаре, чтобы не умереть с голоду.

Дом, в котором жила семья А. Кокеля, частично пострадал от взрывов, были выбиты стекла. Покупать дрова и поставить печку можно было лишь с разрешения немецких властей. Алексей Афанасьевич их не признавал и ни по одному вопросу к ним не обращался.

От угона в Германию спасла тяжелая болезнь (в это время опять началось обострение). После освобождения Харькова А. Кокель записался в ополчение, а сын, ученик 10 класса 131 школы города Харькова ушел на фронт добровольцем и начал службу в 25 гвардейской дивизии (это впоследствии знаменитая Чапаевская дивизия, над которой в 1970 -1980 гг. шефствует молодежь Чувашии – такое вот переплетение судеб!) Вскоре сын погибает

Что поражает нас, молодых, в этом человеке? Что привлекает? Мы думаем, не каждый из нас сумел бы, несмотря на тяжелый недуг, как он, подняться над реальностью жизни, и превозмогая боль, сохраняя любовь, - любовь к людям, красоте, да и просто любовь к жизни - все же идти к поставленной цели и стать настоящим человеком, Человеком с большой буквы.

Из воспоминаний современников нам удалось узнать, что несмотря ни на какие обстоятельства, он не опоздал ни разу на занятия или заседания, не пользовался больничными листами, при любом своем состоянии ходил на работу. При этом всегда был подтянут, аккуратен, при хорошем настроении, никому не показывал усталости. Видимо, поэтому, когда узнали, что он в больнице, всем казалось, что это просто недомогание, которое быстро пройдет. Весть о смерти А. Кокеля поразила всех.

«Было около 9 утра. Вставало солнце, свет был какой-то красный, на стекле интересно переливался. Алексей Афанасьевич увидел это и воскликнул:

- Какая красота! Как красиво!».

Это были последние слова художникаОн и умер как художник, радуясь жизни, красоте