Традиционная семейно-бытовая обрядовая культура татаро-башкирского населения Притулвья

Семейно-бытовая обрядовая культура тулвинских татаро-башкир Притулвья – важная составная часть историко-генетической, духовной, экономико-правовой, идеологической жизни народа. Испокон веков она создавалась людьми с целью обеспечения устойчивого и гармоничного существования в мире.

Каждому человеку свойственно пройти три жизненных этапа, известных в татаро-башкирской культуре как единая система трех свадеб-ступеней жизни человека – «бишек туй» (свадьба рождения), «никах туй» (торжество брачного союза) и «үлем туй» (торжество проводов в иной мир).

Работа более доступна для понимания при раскрытии значений, использованных в ней иноязычных терминов. В нашем случае следует уточнить смысл слова «туй», являющегося основным термином данной исследовательской работы. Туй во многих тюркских языках восходит к семантике угощения, насыщения едой (туйыу). Магия обильной еды, коллективной трапезы восходит к культу плодородия, благополучия; в дальнейшем она составила идейную суть обрядов, призванных обеспечить изобилие, успех роду, стране (сезонные празднества), семье, общине (семейные празднества). Обильная еда, коллективные трапезы – до сих пор устойчивые элементы празднеств Сабантуй (досл. : свадьба плуга), Каргатуй (воронья свадьба)

Актуальность.

Многое меняется в современную эпоху – эпоху серьезных социально-экономических перемен и катаклизмов. Традиции и обряды не поспевают за нынешней жизнью, они становятся более подвижными, более подверженными заимствованиям. Старинные традиции и обряды, которые мы называем носителями красоты и мудрости народа, уходят из жизни, однако невозможно согласиться с тем, чтобы они исчезли бесследно.

Актуальность исследования вызвана необходимостью восстановления механизма семейно-бытовых обрядов и вопросами изучения художественной картины мира и природы в идеалах народа.

Предмет исследования: три формы празднеств, санкционирующих основные этапы перехода человека из одного возрастного статуса в другой; три формы туй (свадьбы) – Колыбельная, Бракосочетания и Погребальная.

Цель данной исследовательской работы: выявление тенденций в характере изменения татаро-башкирской семейно-бытовой обрядовой культуры с н. ХХ в по ХХI в.

С учетом поставленной цели решались следующие задачи:

- изучить хронологический комплекс трех основных свадеб (туй), посвященных жизни татаро-башкир Притулвья;

- восстановить традиционную модель «бишек туй» (свадьбы рождения), «никах туй» (торжества брачного союза) и «үлем туй» (торжества проводов в иной мир);

- изучить и проанализировать вышесказанные семейные, родовые ритуальные празднества, функционирующие в нынешнее время.

В ходе работы были использованы следующие методы собирания и систематизирования фактического материала:

- проведен целенаправленный анализ литературы этнографического направления, справочной литературы;

- использован метод наблюдения и фиксации устного материала, полученного от населения.

Источники и литература:

О жизни и быте, языке и культуре, традиции и обычаях татаро-башкирского населения Прикамья, а именно Бардымского района, до недавнего времени написано было немного. В 2002 году вышла книга известного ученого, д. и. н. , профессора Пермского университета Г. Н. Чагина, исследовавшего этнографию Урала. Книга «Народы и культуры Урала в XIX -XX вв. » содержит материал о народах, живущем в нашем регионе, их истории и культуре. Традициям и обычаям Бардымского района уделена одна глава.

В 2002 году Баязитовой Ф. С. в свет выпущена книга «Татары Среднего Урала (Свердловская обл. )» о духовном наследии: семейно-бытовой, обрядовой терминологии и фольклоре татар данного региона. Работа интересна тем, что текст источника создан на основе диктофонных записей. Материал, собранный автором издан на «натуральном» повседневном языке, т. е. передан в той форме, в какой он получен от информаторов.

Лишь в 2004 году была издана книга кандидата исторических наук, старшего научного сотрудника Пермского филиала Института истории и археологии УрО РАН А. В. Черных и др. «Тулвинские татары и башкиры. Этнографические очерки и тексты». «Издание представляет собой не только законченное научное исследование, но и публикацию исторического и лингвистического первоисточника». [А. В. Черных. Тулвинские татары и башкиры. Пермское книжное издательство, 2004. С. 3. ]

Практическая значимость статьи

Практическое значение исследования состоит в том, что его результаты могут быть применены в учебных заведениях в качестве института воспитания в учащихся осознания необходимости сохранения традиций и обрядов, дошедших до наших дней, и восстановления утерянных. Достижения данной работы смогут оказать помощь этнографам, историкам, художественным руководителям творческих коллективов, бюро ЗАГСов при проведении регистрации брака, рождения и при проведении обрядовых празднеств.

Структура исследования:

Работа состоит из:

- введения, где обосновывается актуальность темы, объект исследования, определяются цели и задачи исследования;

- глав;

- заключения, в которой подводятся выводы по всей теме.

«Бишек туй» - свадьба рождения

Имянаречение – первая из свадеб в жизни человека. Это «этап приобщения человека к родовой культуре, важнейший обряд, санкционирующий членство в обществе». В этом обряде у тулвинских татар и башкир тесно переплелись как народные представления, так и исламские верования.

Как правило, имя давал мулла, который приглашался в дом, читал молитву и на ушко шептал ребенку имя.

Главным в выборе имени было желание родителей. Мулла обычно давал то имя, которое называли родители новорожденного. Известно, что некоторые после рождения резали курицу. Это жертвоприношение приурочивали ко времени имянаречения. Считалось, что такие действия способствуют тому, что ребенок будет здоровым.

Вовлечение ребенка в социальный коллектив родственников и деревенскую общину происходило во время праздника по случаю рождения, таковым мог выступать обряд имянаречения. У тулвинских татар и башкир этот обряд часто совпадал с проводившимся в это же время праздником по случаю рождения – бәби туй, бала туй, нәнәй туй (буквально свадьба ребенка). Многие старожилы отмечают, что этот праздник стали проводить недавно, в прошлом особого празднества не устраивали, а просто приходили с подарками проведывать роженицу. Сейчас бәби туй совмещают с обрядом имянаречения и устраивают праздничное застолье, принимают гостей: родственников и знакомых. Гости приходят на праздник с подарками новорожденному. Каких-либо обрядовых действий на празднике не проводили.

Очень интересен довольно распространенный в деревнях тулвинских татар и башкир Бардымского района обряд смены имени. Если ребенок много плакал, плохо ел, считали, что ребенку не нравится имя. В этом случае производили замену имени. Обряд этот происходил так же как и обычное имянаречение: в дом приглашали муллу, который читал молитву и называл ребенка новым именем. Новое имя старались дать с мин (мин – родинка). Смену имени могли проводить несколько раз. Часто случалось и так, что в документах у человека оставалось первое имя, а в деревне все называли его другим именем.

На сегодня очень много смешанных браков, они старались тоже либо крестить (если отец или мать были русские), либо приглашать муллу и давать мусульманское имя. Старались никогда не давать имя ребенка только на бумаге. Если у таких родителей ребенок часто плакал, то им предлагали либо крестить (что было редкостью в татарских деревнях), либо пригласить муллу, потому что считалось, что у ребенка нет имени.

Поговорив с аксакалом д. Березники Ишмановым Барый абый, выяснили, что записей актов регистрации имянаречения с приглашением муллы не ведется. Некоторые молодые семьи не приглашают муллу домой, а сами ездят к нему.

Анализируя вышесказанное, можно сделать вывод, что «бишек туй» претерпел определенные изменения. Многие молодые не считают необходимым проводить его, либо проводят в виде обычного застолья без приглашения духовного лица. Информация, полученная от муллы, что год от года количество семей, следующих традиции проведения «бишек туй», становится меньше (в 2006 году «бишек туй» с приглашением муллы провели 2 семьи), подтверждает, что этот обряд с течением времени становится все ближе к исчезновению.

“Никах туй” – торжество брачного союза

Традиционно, у тулвинских татаро-башкир существовало несколько вариантов заключения брака. Первым и весьма распространенным вариантом вступления в брак было похищение девушки – кыз урлау.

Умыкание невесты – кыз урлау было обставлено целым рядом примет, поверий, ритуальных действий. Неблагоприятными днями для похищения невесты считались вторник и суббота, благоприятным – четверг. Как правило, парень уговаривал подружек привести понравившуюся ему девушку в условленное место, где их поджидали сообщники парня. На выбранную девушку друзья парня накидывали тулуп и на лошади увозили в дом жениха. При этом односельчане девушки или ее возлюбленный могли устроить погоню за похитителем.

Прежде, чем привезти девушку к себе в дом, парень заезжал к своим родственникам, чтобы предупредить их о случившемся. Тетка парня давала девушке подарок, обычно деньги, платок, отрез материала, предназначавшиеся для матери жениха, поскольку считалось, что входить в чужой дом с пустыми руками будущей невесте нельзя. Когда парень со своей избранницей заходили в дом, его родители уходили к соседям или родственникам, оставляя молодых одних. В д. Чалково, кроме того, старожилы отмечали, что по приходе в дом украденной девушки родители жениха просили ее читать молитвы, а затем спрашивали ее согласия на брак. На следующее утро обязательно приглашали муллу, после чего молодые официально считались мужем и женой. Обряд никах в этом случае проводили позднее.

После совместной ночи молодым обязательно топили баню. Этим делом обычно занималась женщина – старшая сестра жениха или жена его брата, иногда его мать. Утром этого дня обязательно пекли оладьи коймак, причем активное участие в этом принимали молодые.

В тот же день родители парня отправлялись к родителям девушки, взяв четверть водки или самогона, конфеты, сладости. Гости сообщали родителям невесты о том, что дочь находится в их семье, и готовится свадьба. Если отец и мать девушки были не против, то подарки принимались. Однако бывали случаи, когда, обнаружив пропажу дочери, родители сами шли искать ее и возвращали домой, если парень им не понравился. В с. Елпачиха, наоборот, старожилы отмечали, что родители не искали свою дочь, поскольку считали ее опозоренной. На этой встрече, а иногда через одну – две недели, родители жениха вновь шли к родителям невесты договариваться о дне проведения никах, самой свадьбы, обговаривали размеры мэхэр – все то, что родители жениха отдают за невесту.

При такой форме вступления в брак девушка жила с парнем до совершения обряда никах.

Никах – это религиозный обряд заключения брака, обязательно с присутствием муллы и чтением исламского молитвенного канона. Именно мулла после прочтения определенных молитв объявляет молодых мужем и женой и скрепляет их союз перед богом, а также узаконивает родственные отношения брачующихся перед лицом общества.

Следующую, достаточно редкую, форму заключения брака можно назвать «брак уходом, бегством девушки со своим возлюбленным». Без согласия родителей девушка уходила жить к своему любимому. Такой брак осуждали, так как считалось, что таким образом девушка показывает неуважение к своим родителям. В этом случае свадьба не устраивалась, но никах обязательно проводился.

Распространенной формой заключения брака являлся и брак по сватовству – кинэш иту, ярэшэп алу. В этнографической литературе этот брак обозначают как «брак покупкой» или «брак купли – продажи». В этом случае парень засылал сватов в дом невесты. Сватами – яучы могли быть старший брат жениха с женой или другой старший родственник с супругой, иногда – родители жениха или специально приглашенные свахи – бойкие, красноречивые женщины. Число сватов обычно было четным. Их узнавали по спущенной поверх обуви штанине, причем такой вид принимали как мужчины, так и женщины.

Сватать можно было в любой день, кроме вторника. Если сватам навстречу попадался человек с пустыми ведрами или вредный сосед, или же черная кошка перебегала дорогу, то сватовство откладывали на другой день. Перед тем, как идти сватать девушку, сваты заходили к мулле, чтобы он, в свою очередь, одобрил их замысел и пожелал удачи. Сваты, идя по улице, не показывали, тщательно скрывали свои замыслы. Объясняли это тем, что злые духи могли помешать намеченному действию. Штанину спускали непосредственно перед входом в дом. Заходили обязательно с правой ноги, под матицу не садились во избежание неудачного исхода дела. Сваты нередко начинали разговор на посторонние темы, а уже затем переходили к главной цели своего визита. Девушка при сватовстве не присутствовала, в противном случае, она закрывала лицо платком. Обычно сваты приносили с собой сладости, выпечку, их, в свою очередь, угощали чаем. В с. Аклуши было записано, что сватовство состояло из трех этапов. В первый приход сваты «смотрели» невесту, во второй раз рассказывали о женихе, восхваляли его достоинства. На заключительном этапе сватовства вместе со сватами приходили родители парня. При удачном окончании данного визита стороны обговаривали сроки проведения свадьбы, уточняли размеры мәхәр, приданного. Девушка оставалась в родительском доме до тех пор, пока не выплатят весь мәхәр.

О цели своего прихода сваты говорил в иносказательной форме, поскольку оно считалось магическим средством обмана и запутывания злых сил. Одной из распространенных фраз была следующая: «Бездә комеш, сездә – алтын, аларны бергә кушыек» («У нас есть серебро, у вас – золото, давайте соединим их в одно целое»). Согласия девушки не спрашивали, все решали ее родители. Если жених не нравился либо был беден, или же снискал себе неблагоприятную репутацию, то ему, как правило, отказывали. В с. Сараши в таком случае говорили: «Кызны бирмибез, чыгып китең – ишек төптә балта белән сәнәк әзер» («Не отдадим дочь, уходите, топор и вилы готовы у двери»)

Если родители девушки были согласны, то они назначали день проведения никах, обговаривали сроки свадебного пира и устанавливали мәхәр. В состав мәхәр входили следующие предметы: украшения, комплект зимней и летней одежды, домашняя утварь, посуда, постельное белье, мед, масло, определенная сумма денег – тарту акча – для родителей невесты. В свою очередь, и девушку не отпускали с пустыми рукам, ей готовили приданое, которое тулвинские татары и башкиры называли бирнә. Приданое состояло из лошади со всеми необходимыми принадлежностями (сбруя, телега, кошевка, сани), телки или овцы, как правило, яловых для благосостояния будущей молодой семьи. Обязательной, главной частью приданого был сундук, в котором девушка хранила свои вещи, украшения, памятные ей предметы. При переезде в дом мужа молодая жена обязательно выставляла сундук для всеобщего обозрения. Вообще, выходить замуж без сундука считалось большим позором для семьи девушки. Кроме того, в приданое входили: две подушки, пара перин, ябу тун (одеяло, сшитое из овечьих шкур), другие одеяла, половики, занавески. Отмечали, что богатые готовили приданое с раннего возраста, а бедные и без него шли замуж.

Через 1 – 2 недели после сватовства, обычно в четверг или в пятницу во второй половине дня, в доме невесты проводили никах, никах туй. Иногда термин никах заменялся синонимом кәбен. Единственным запретом на проведение никах был пост в месяц Рамазан по мусульманскому календарю. В ранней традиции жениху и невесте до проведения обряда никах запрещали жить вместе. Но к началу 20 века этот запрет смягчился, и молодые уже до никах вступали в супружеские отношения. В этом случае мать жениха перед проведением никах заставляла невесту опускать руки в муку, желая тем самым богатой и счастливой жизни в браке.

На обряд никах приглашали только близких родственников с обеих сторон. Во время этого обряда мужчины и женщины сидели отдельно в разных комнатах. Если такой возможности не было, то комнату делили на две части при помощи занавеса. Все гости на никах туй были с покрытой головой: женщины – в платках, мужчины – в тюбетейках. Брачующиеся сидели на мужской половине. Мулла, который был одним из главных действующих лиц на этом обряде, садился напротив молодых, иногда рядом с женихом и читал соответствующие для данного случая молитвы. Затем, согласно предписаниям ислама, он трижды спрашивал у парня, потом у девушки согласия на брак, после чего объявлял их мужем и женой. Кроме того, мулла во всеуслышание объявлял размеры мәхәр. Естественно, что на этом этапе свадебного обряда существовали свои запреты, обереги. Так, во время никах нужно было вести себя тихо, запрещалось шуметь, входить и выходить из дома, двери закрывали, окна завешивали шторами.

После официальной части начинался обмен подарками. Сначала матери жениха и невесты дарили мулле полотенце и намазлык – коврик для совершения намаза, а также давали деньги. Далее стороны начинали обмениваться подарками. Родители жениха одаривали всех присутствующих родственников невесты, а родители невесты, соответственно – всех родственников жениха. Женщинам и девушкам обычно вручали платок, отрез на платье, ленты; мужчинам дарили носовые платки, рубашки. Жених дарил невесте платье, платок, камзол, сапожки читек. Невеста, в свою очередь, дарила жениху тюбетейку, штаны, вышитые портянки и рубашку.

На никах туй до окончания свадебного обряда невеста была с закрытым лицом, так как нельзя было показывать лицо старшим родственникам мужа. Если во время никах туй молодую взял за руку другой мужчина или посмотрел ей в лицо, то брак немедленно расторгался. Невеста у тулвинских татаро- башкир показывала лицо только на самой свадьбе – туй.

Что касается застолья на никах туй, проводившегося после чтения молитвенного канона, то сначала подавали чай, затем суп из домашней лапши, картошку с мясом и снова чай со сладостями и различной выпечкой. Спиртное на никах, как правило, не употребляли, иногда после ухода муллы могли подать брагу.

На следующее утро после никах туй молодым обязательно топили баню. Баню обычно топила кыз җиңгә или мать невесты. Жених в знак благодарности оставлял деньги либо подарок тому, кто готовил баню. Если невеста оказалась нечестной, то муж оставлял на банном окошке проколотые монеты или же дела дырочку в занавеске банного окна. Нередко муж прокалывал одеяло, резал его на куски, оставлял проколотые монеты под периной, прокалывал чаршау. В некоторых случаях, если жена оказалась нечестной, муж отвозил ее обратно родителям и говорил: «Не моя». После бани пекли оладьи – коймак.

Необходимо отметить, что после обряда никах устанавливались строгие правила обращения родственников жениха и невесты друг к другу. Их родители называли друг друга кода и кодагый – сват и сватья. Родители жениха и его старшие родственники называли невесту килен, а младшие родственники жениха - җиңгә. Родители невесты и ее старшие родственники обращались к жениху кияү, а младшие – җизнә. Кайнәти – так обращался жених к отцу невесты, кайнәни – к ее матери. Невеста же называла родителей жениха так же, как и своих: әни и әти. Таким образом, был распространен обычай, вместо личных имен новобрачных, а также родственников мужа и жены, употреблять соответствующие термины родства.

После никах туй через 2 – 3 месяца играли большую свадьбу – зур туй, туй. Если жених был из небогатой семьи, то свадьбу могли отложить на год. Свадьбу справляли менее пышно, если за это время успевал родиться ребенок.

Жених с поезжанами приезжал за невестой на лошадях, которые непременно украшали лентами, колокольчиками, а дуга – обязательно красивым домотканым полотенцем – тастымал. Первыми в свадебном поезде ехали родители жениха. Объясняли это там, что в случае возникновения какой – либо неблагоприятной ситуации, например, наведение порчи на жениха, они могли принять весь «удар» на себя. Следующими в свадебном поезде ехали жених с дружкой – кияү егет, а замыкали поезд друзья и родственники жениха. Известны и другие варианты свадебного поезда, так, в с. Елпачиха отмечали, что первым в свадебном поезде ехал жених, а за ним уже все остальные. Когда отправлялись за невестой, обязательно смотрели, правильно ли запряжена лошадь, считалось, что если запрячь дугу, перевернув наоборот, жизнь молодых не сложится.

По дороге к дому невесты поезжан могли остановить, перекрыв дорогу бревном или же натянув веревку с двух сторон и требуя подарка, чаще выпивки. Жених, как правило, выполнял их условия и потому в дорогу выезжал с запасом водки или самогона. Перед домом невесты жениха встречали ее родители, родственники, подруги. Жених одаривал их конфетами, гостинцами – кияү күмәче, рассыпал по двору монеты, которые затем собирали дети и старики. Родственники невесты перед входом в дом клали ковер, по которому жених шел до двери.

В доме невесты сразу после появления жениха устраивали «чаршау» - кровать с несколькими перинами, завешанную занавесом. Этот обычай тулвинские татары и башкиры называли чаршауга керетү (буквально: заводить в чаршау) или түшәккә сикертү (бросать на перину). Вход в «чаршау» «охранялся» двумя женщинами – родственницами невесты. Им новобрачный дарил довольно крупные и дорогие вещи: платье, шелковую шаль, иногда ткань на платье. Друзья жениха брали его за руки, а иногда и за ноги и, что есть силы, кидали в «чаршау», где находилась невеста. Часто бывало так, что жениха раскачивали и подбрасывали так, что он, перемахнув чаршау, оказывался на полу, а иногда вылетев в окно, - на улице. В этом был своеобразный игровой момент, это забавляло и веселило гостей. Некоторые старожилы отмечали, чаршау на свадьбе не устраивали, если невеста была нечестной. Кроме того, рассказывали, что в чаршау вместе с невестой сидели ее подруги и пели специальные песни. У всех девушек, включая невесту, лица были закрыты платком, и задача жениха заключалась в обнаружении своей избранницы.

Невесту также ожидало своеобразное испытание. На женихе был широкий пояс – пута, концы которого были тщательно спрятаны. После того, как он находил невесту, она, в свою очередь, развязывала ему пояс. Чтобы это сложнее было сделать, пояс специально завязывали на несколько узлов. Таким действием молодую проверяли на ловкость: чем быстрее она справлялась с «заданием», тем проворнее считалась. Кроме того, говорили, что чем быстрее и легче невеста развяжет пояс, тем легче будет жизнь молодых в браке.

Непосредственно свадебный пир начинался после выхода молодых из чаршау. Все гости располагались на полу, который застилали кошмой. На свадебном обряде существовали свои правила размещения за трапезой. Молодожены садились в передний угол – түр – самое почетное место в доме напротив двери, между окон. Рядом с невестой усаживались родители жениха. Родители невесты за «стол» не садились, так как ухаживали за гостями. С другой стороны жениха усаживался дружка. Остальные гости садились по кругу, в центре которого располагался ведущий свадьбы – туйны алып баручы.

Для свадебного застолья обязательными были гөлбәдия (иногда его называли как бәлеш), чәк – чәк, гусь и шурпа. Гульбадия – сладкий слоеный пирог. Для его приготовления выпекались сочни из теста, которые потом чередовались с начинкой. Начинка – как – была самой разной: сушеные малина, земляника, смородина, яблоки, изюм. Сверху пирог гульбадия закрывали сочнем из теста и украшали. Обычно выпекали нечетное количество слоев: 3 – 5 – 7 – 9, и их количество определяло, сколько ночей мог оставаться жених в доме невесты. Этот пирог готовили специальные мастерицы. Обычно в каждой деревне было два – три таких человека. Во всех деревнях отмечали, что пирог гульбадия привозил жених. Чак – чак также были обязательным блюдом на свадьбе, про него часто говорили: чак - чак – кыз күмәче (чак – чак – угощение невесты).

При подаче гульбадии, чак - чак и гуся родители новобрачных устанавливали человека для разделывания перечисленных ритуальных блюд, после чего вручали ему подарки. Родители жениха объявляли человека, которому поручали разрезать гульбадию. Эту функцию могли выполнить как мужчины, так и женщины. Существовали особые правила при разделывании ритуальной пищи. Гульбадию разрезали осторожно, не отрываясь, так, чтобы была видна середина пирога, поскольку иногда она не пропекалась. Если такое случалось, то заставляли печь новую гульбадию. Свадьба при этом продолжалась, а новую гульбадию пекли уже после свадьбы и раздавали ее близким родственникам. Перед тем, как приступить к разделыванию гульбадии, ее накрывали платком или полотенцем и поверх них клали деньги, тем самым выкупая ее. Только после этого гостям разрешалось взять кусок этого блюда. Гости тоже оставляли деньги на подносе рядом с гульбадией. Эти деньги затем отдавали молодым. Гульбадию разрезали на четыре части, причем одну четвертую часть увозили в дом жениха, где ее раздавали тем родственникам, которые по тем или иным причинам не присутствовали на свадьбе.

Чак - чак разрезал человек, назначенный родителями невесты, обычно это была кыз җиңгә. Перед разделыванием чак - чак тоже накрывали платком, на который родители жениха и его родственники клали подарки, деньги. Как и гульбадию, чак – чак разрезали на четыре части. Одну четвертую часть увозили в дом жениха.

Разделывать гуся мог только мужчина, назначенный родителями жениха. Иногда его назначали гости. Вынос гуся также сопровождался преподнесением подарков и денег. Гуся разделывали очень осторожно, старались не повредить косточки. Вариантов последовательности разделки ритуального гуся было достаточно много. Иногда сначала обрезали голову, затем крылышки и лапки. Жениху давали шею, невесте – крыло; либо невесте давали правые лапку и крылышко, а жениху – левые; либо невесте давали шею, а жениху – голову. Вручение молодым определенных частей гуся сопровождалось специальными словами того, кто его разделывал. К невесте обращались так:

Киленкәем, куп очкансың, Невестушка, ты много летала,

Канатыңны кисеп орам. теперь обрезаю тебе крылышки.

Киленкәем, туганнарың Невестушка, когда придут

Килгәндә канатынңы сызып родственники, не стой торма. с опущенными руками.

Специальные слова были обращены к жениху:

Кияүкәем, куп очкансың, Зятек, много летал, теперь

Канатыңны кисеп орам. обрежу тебе крылья.

Кияүкәем, туганнарың Зятек, когда придут родственники,

Килгәндә канатыңны сызып не стой с опущенными руками.

торма. Зятек, когда получишь получку,

Кияүкәем, получкаңны туда – сюда не ходи, иди сразу алгач анда – монда барма,үгә домой.

кайт. Чтобы руки не были длинными,

Кулларың озын булмасын обрезаю тебе их. Чтобы глаза твои

өчен, ике кулыңны кисәм. не смотрели в другое место,

Икенче җиргә күзләрең обрезаю тебе шею. Чтобы без жены

Төшмәсен өчен, муеныңнан не ходил никуда, обрезаю тебе кисәм. Хатыныңнан башка ноги.

чыгып йөрмәскә, аякларыңны кисәм.

Когда отрезали голову гуся, говорили, чтобы жена не перешагнула через голову мужа, когда отрезали крылья – чтобы муж не бил жену. Голову и лапки отдавали мужу, чтобы «на сторону не ушел, не загулял». Крылья давали жене, чтобы «не улетела в другую сторону». После этого гуся уносили на кухню, где его разделывали родственницы невесты, и уже после этого им угощали всех остальных гостей.

Каждый день на свадебном гулянье молодым топили баню. По первому свадебному дню определяли, хорошей или плохой будет жизнь молодых после свадьбы. Если в этот день шел снег или дождь, считалось, что жить молодые будут богато и благополучно. В первый день свадьбы старались не подметать пол и не мыть посуды, говорили, что выполнение этих действий приведет к бедной жизни. Наоборот, хорошим знаком было приготовление молодой в этот день блинов или оладий, по этому поводу говорили, что в доме молодых будет достаток. Считалось, что жизнь молодых не сложится, если кто-то переходил дорогу свадебному поезду. Кроме того, было распространено поверье, по которому, чтобы сын по- прежнему любил свою мать, она должна была в доме невесты во время свадьбы взять хлеб и привезти к себе в дом.

Наутро, после первого свадебного дня, пекли оладьи. Существовал обычай приглашать молодоженов к родственникам. И тогда все гости отправлялись к ним. Таким образом, молодые посещали до десяти домов, оставляя в знак благодарности полотенце тастымал, кусочек пирога гульбадия или хлеба.

Через одну- две недели, иногда этот срок растягивался и на более длительное время в зависимости от возможностей, средств обеих сторон, свадебный пир продолжался у жениха. Этот этап свадебного обряда назывался кода туй – свадьба у сватов. Жених уже без родителей, с дружкой приезжал за невестой. Это был, пожалуй, самый драматичный момент во всем свадебном обряде. Перед выносом сундука из дома невеста плакала, причитала, пела бэет. Молодых провожали родственники невесты.

Приезд жены в дом мужа назывался – килен төшү. Это был самый долгожданный момент для родственников мужа, поскольку многие из них еще не видели невесту. Главную деталь приданого – сундук – сопровождала кыз җиңгә. Молодых встречали родственники и родители жениха. Сойдя с повозки, новобрачные сначала вставали на подушку, причем первой ступала невеста. Подушка считалась символом достатка в доме, благополучия. Мать жениха подносила ложку меда и ложку масла, а в с. Сараши еще и хлеб, сначала невесте со словами: « Бал кебек татлы бул, май кебек елгыр бул, ачыны – төчене бергә күрең» («Будь, как мед сладкой, как масло податливой, ловкой, соленое и пресное вместе пробуйте»). Еще говорили, обращаясь к невесте: «Ступай, невестушка, тебе даем одну овцу» или «ступай, невестушка, в дом, для тебя целый мир».

После этого молодые входили в дом. За ними шла женщина, счастливая в браке, и несла подушку, которую клали рядом с новобрачными. Затем вносили сундук с приданым. Интересно, что к ручкам сундука привязывали полотенце, комган – сосуд для совершения омовения и поддержания чистоты невесты, наполненный чак – чак. Полотенце и чак – чак предназначался тем, кто вносил сундук.

Родственницы молодой после вноса сундука начинали украшать приданым дом: вешали занавески на окна, стены украшали полотенцами, обносили пологом супружескую кровать, стелили половики.

На кода туй приглашали тех, кто был на свадебном пире у невесты и тех, кому не посчастливилось там побывать. Во время заключительного этапа свадебного обряда молодую посылали на реку либо к колодцу за водой. В основе этого обычая лежат, очевидно, магические представления о живительной силе воды. Приобщение к воде означало приобщение к чужому роду. Теперь же в этом обычае содержится лишь игровой элемент: если молодая быстро вернется с полными ведрами воды, то говорили, что она будет хорошей женой.

Кроме того, на кода туй открывали лицо молодухи, что символизировало ее переход в чужой род. Обычно открывал лицо молодой отец жениха. За показ лица новобрачной давали деньги, вручали подарки.

На протяжении свадебного пира в доме мужа его родственники приглашали молодых к себе, за что невеста дарила им полотенце. Жена после переезда в дом мужа уже не могла жить у своих родителей.

Безусловно, на сегодняшний день свадьба выглядит немного иначе, хотя основные обрядовые действия сохранились.

Умыкания невесты и приход сватов сохранился, но в упрощенном варианте. После того как невесту украли, родители жениха на следующий день приходят к родителям невесты и в этот же день обговаривают даты проведения танышу кунагы (в гости для знакомства), никах туй и саму свадьбу. Безусловно, мәхәр сегодня не дается. Но стороны обговаривают, где будут проводить свадьбу, кто возьмет расходы на свадебную одежду молодым. Кто-то делит все расходы по полам, кто-то оставляет все расходы на свадебную одежду молодым жениху и его родителям.

Сваты сегодня не похожи на тех, которые были у наших бабушек и дедушек. Родителей невесты заранее предупреждают, что придут просить невесту, и в основном приходят родители и сам жених. Спрашивают желание невесты, что раньше никогда не делалось. После этого, родственники или родители жениха уводят невесту к себе. Интересен обычай прохождения молодыми через ворота дома: обязательно с правой ноги и вместе. Мама жениха дает невесте платок, который сразу же повязывается на голову. После небольшого застолья, молодых оставляют дома одних. А наутро топят баню. Сохранился еще обычай печь оладьи. Вся семья садится за стол отведать невестины оладьи. Рассказывают, что не все пекут оладьи, некоторые режут лапшу, некоторые пекут хлеб, но в основном стараются сохранить обычай печь оладьи, т. к. считается, что если невеста в первый день своего замужества режет лапшу, то в жизни у нее будет много мелких дел.

Неизменным остался никах, когда мулла совершал обряд и нарекал молодоженов мужем и женой. Никах стараются провести как можно быстрее после того, как молодые стали жить вместе. Все гости сидят за одним столом: и мужчины, и женщины с покрытой головой. Именно на никах невеста дарит жениху тюбетейку, которую сама вышила. Если не умеет сама вышивать, покупает у мастериц, которых и сегодня не мало в каждой деревне. Наверное, в виду того, что молодые не являются истинными мусульманами, их просят повторить за муллой определенную молитву. Это похоже на своеобразный экзамен. На никах в основном приглашают пожилых родственников.

До никах родители жениха приглашают родственников невесты в гости танышу кунагына (в гости для знакомства). Именно в этот день родные с обеих сторон дарят друг другу подарки. Здесь присутствуют самые близкие родственники.

Если в 90-е годы свадьбы еще проводили дома, то сегодня – в столовых и кафе. В 90-е годы свадьба проходила два дня: один день у невесты, другой – у жениха, то сегодня - всего лишь один. Изменилось понятие «уен ызба». Сегодня это – событие в деревне, т. к. уен ызба проходит во дворе дома, куда приезжает невеста или жених (килен тошкән өй, кияү төошкән ой). Вся деревня: старики и дети приходят посмотреть на невесту и жениха, поплясать и получить подарки. Всем присутствующим дарятся подарки: детям носовые платки, конфеты, старшим – мыло и другие подарки. Еще приходят для того, чтобы собрать денег, которые по обычаю кидает жених и свидетель. Деньги специально разменивают перед свадьбой на железные.

В конце ХХ века еще сохранялся обычай привозить сундук невесты в дом жениха. Его обязательно продавали. Просили все что угодно. Интересен случай, когда за сундук попросили половину Жигулей, так отец жениха не растерялся и принес бутылку жигулевского пива 0,5 литра. Получается, продажа сундука являлся неким игровым моментом. На сегодняшний день невеста уже не привозит с собой сундука полного своим приданым. Этот обычай уже забывается.

В проведении самой свадьбы тоже многое изменилось, появились новые элементы. От русских переняли обычай, когда непосредственно перед свадьбой молодые ездят на мост, где жених на руках должен вынести невесту с одной стороны на другую. Обычай целовать невесту при всех присутствующих на свадьбе, также заимствован у русского народа, хотя известно строгое отношение в шариате к такому поведению. Однако ни одно свадебное торжество без этого не проходит. На каждой свадьбе стараются украсть либо жениха, либо невесту, либо их место за столом. В этом случае приходится «выкупать». В основном укравшие просят символические деньги или придумывают интересные наказания. Такие игровые моменты добавляют веселья свадьбе.

Традиционным остался обычай преподносить на свадьбе женихом гульбадию и гуся, невестой – чак-чак. Обязательно их выносят и показывают, а все гости кладут на гульбадию и чак-чак деньги. Эти деньги отдают молодым. Тем, кто режет гульбадию и чак-чак обязательно дарят подарки.

Проанализировав свадебные обряды разных поколений, можно сделать вывод: семейные обряды, проделав сложный путь развития, существенно изменились, а некоторые из них даже забылись В ЗАГСе, во Дворце Бракосочетания сложился и прочно утвердился определённый церемониал регистрации брака. Все эти ритуалы следуют в строгой логической последовательности, придавая обряду особую торжественность. И хотя многие свадебные обряды изменились, они не утратили своей сущности, подтверждая неразрывную связь поколений.

“Үлем туй” – торжество проводов в иной мир

Целый комплекс представлений и обрядов был связан с похоронно-поминальной обрядностью. Традиционно, комплекс похоронных обрядов разделяется на 3 этапа: действия, связанные с подготовкой к смерти и самим моментом смерти, подготовка покойника к погребению и, собственно, похороны.

Погребальный ритуал, как никакой другой, отличался консервативностью, строгим каноном. Практически до настоящего времени он исполняется в той же форме, в которой бытовал в конце XIX – начале XX века. По представлениям мусульманских народов, день смерти считался днем второго рождения, началом новой жизни. Переход в «иной» мир был обставлен многочисленными поверьями, запретами обрядами.

В последние минуты жизни человека старались не оставлять одного, рядом с умирающим постоянно должны были находиться люди. Кто-то обязательно читал молитвы. До настоящего времени сохраняются представления о том, что у постели умирающего предпочтительно нахождение мужчин, нежели женщин. Перед смертью человека старались положить на нары или лавку. Считалось, что умирать на железе тяжело, и душа такого человека будет обижена на «том свете». Было распространено поверье о том, что тяжело умирать в штанах, в которых вместо веревочки-гасника была вдета резинка.

Тулвинские татаро-башкиры верили, что перед самой смертью душа человека находится в большой опасности, потому что шайтан начинает искушать ее. Шайтан делает так, что умирающего начинает мучить жажда, и он предлагает ему воды взамен его веры. Поэтому рядом с умирающим должен обязательно сидеть и смазывать губы водой с помощью гусиного перышка.

Больной или находящийся перед смертью человек должен был обязательно прочитать молитву «Ясин». В этом случае, человек доказывал свою приверженность исламу и облегчал своей душе дорогу в рай и снятие грехов.

Умершего человека перекладывали на лавку, нары или на пол, обязательно убирали из-под него подушку, матрас или перину. Покойнику закрывали глаза, а если это было невозможно, то клали на них монеты. На живот покойнику клали какой-либо железный предмет, чаще всего нож или ножницы. Считали, что железо защищает покойного от шайтана. Кроме того, говорили, что железный предмет оберегает тело от распухания. Железный предмет клали покойнику на грудь и тогда, когда покойник был уже обернут в саван. На то место, где умер человек или лежал труп, вбивали один или два гвоздя, чтобы он не возвращался обратно.

В доме завешивали все фотографии, зеркала, окна, обязательно закрывали всю посуду, убирали и выносили все продукты. Обычай закрывать зеркало объясняли тем, что при незакрытом зеркале покойник начинает синеть. В комнате, где находился умерший, было запрещено готовить пищу и есть, поэтому семья уходила питаться в другую комнату или к соседям. Если это было невозможно, то, по крайней мере, занавешивали то место, где лежал покойник.

Как только человек умирал, родственники оповещали соседей, близких, знакомых, в первую очередь тех, которые будут обмывать покойника, шить саван и копать могилы. Предупреждали и приглашали муллу.

Характерной особенностью тулвинских татаро - башкир можно считать обычай сразу же после смерти человека давать в дар курицу (реже - петуха) – гүр садака – тому, кто будет молиться за душу покойного, как правило, это был местный мулла или абыстай. Если не было курицы, отдавали деньгами, компенсируя ее реальную стоимость. Курицу обязательно отдавали до похорон, потому что считалось, что она лапами выгребет всю нечистую силу из могилы.

Как правило, тулвинские татаро - башкиры старались, чтобы покойник не находился в доме долгое время. Хоронили чаще всего на следующий день, а летом – в тот же день. Это связано с мусульманскими представлениями, по которым считается, что время после смерти и до похорон самое мучительное для покойника. Пятница считалась самым благоприятным днем для похорон. Хоронили чаще всего утром до 11 часов, в крайнем случае, до 3 часов дня. Если по каким-либо причинам не успевали похоронить в это время, похороны откладывали до следующего дня.

За время после смерти и до похорон с умершим прощались родственники, соседи, друзья. В доме находились люди, так как считалось, что умершего и родственников нельзя оставлять дома одних ни днем, ни ночью.

Обмывать покойника начинали не сразу после смерти, а лишь одновременно с подготовкой могилы. Если похороны совершались на следующий день после смерти, тогда рано утром шли за водой для обмывания. В этом ритуале участвовали женщины, как правило, пожилые, знающие молитвы. Для обмывания нужна была чистая и обязательно проточная вода, поэтому ее брали из реки или родника, но не из колодца. По дороге за водой и обратно нельзя было разговаривать с прохожими. На реке нужно было дважды прочитать молитву, после чего зачерпывали воду. По сообщению информаторов, черпали воду обязательно по течению, а не против него, как поступали обычно, держа ковш «от себя». Ведра с водой закрывали чаще всего белой тряпкой, платком, или просто поперек ведра клали несколько палочек. Воду старались нести осторожно, не расплескивая. Если она попала на человека, считалось, что он мог серьезно заболеть.

Одновременно с подготовкой к обмыванию шли копать могилу. После того, как была выкопана могила и оставалось делать боковую нишу лэхет, посылали сообщить об этом в дом умершего. В это время начинали обряд обмывания тәхәрәт. Воду подогревали в казане. Тело клали на лавку, а под нее ставили корыто, в которое стекала вода с покойника. Обмывали 5-6 человек. Обычно человек пред смертью сам назначал людей, которые будут готовить его к погребению. Если он не успевал этого сделать, то родственники сами приглашали обмывальщиков. Скорее всего, это были близкие люди, родственники. При этом женщину обмывали женщины, а мужчину – мужчины. Обязанности они распределяют следующим образом: двое мыли тело, двое переворачивали его, один держал марлю или ткань, которой закрывали тело, один подносил воду. Обмывали тело тряпочками, которые наматывали на пальцы правой руки: средний и указательный.

Если обмывали женщину, то обязательно держали над ней какой-нибудь материал, чаще всего марлю. Объясняли это тем, что тела покойной не должно было быть видно, иначе ее душа будет стесняться. Видимо, этот обычай имеет какую-то связь с повседневными нормами поведения, по которым женщина должна тщательно скрывать обнаженные участки своего тела. При этом, когда тело закрывали тканью, то обмывали на ощупь, не заглядывая под нее. Мужчин обмывали без полога.

После обряда тэхэрэт, тряпки, которыми обмывали покойника, вместе с водой закапывали в таком месте, где не ходят люди. Корыто или ведро, в котором скапливалась вода, разламывали и сжигали, зачастую вместе с тряпками. Как правило, все необходимые принадлежности для обмывания хранились на кладбище и использовались коллективно

После обмывания тело заворачивали в саван кэфен, концы его связывали лыком или просто кусочками материала.

Некоторые предметы и поверья были связаны с приготовлением могилы. Считалось, что могилу нельзя оставлять одной, рядом с ней постоянно должен был кто-то находиться. Верили, что если оставить могилу без присмотра, ее может занять шайтан. Если возникала необходимость отлучиться, то в могилу клали железный предмет: лопату, лом или, в крайнем случае, даже гвоздь. Как мы отмечали, железо считалось универсальным средством против шайтана. Если в могиле находили лягушку или змею, то считалось, что покойный был злым человеком.

Когда была вырыта могила и покойник облачен в саван, приступали к проводам покойника. Тело укладывали на специальные носилки кабык, так же, как и другой погребальный инвентарь, хранящиеся на кладбище. В прошлом на рамочные носилки обязательно укладывали кусок липовой коры. Подобные носилки применяли и другие группы татар и башкир. На носилках труп несли до могилы.

Перед выносом тела все, кто был в доме, 99 раз повторяли фразу: «Нет Бога, кроме Аллаха». После чего мулла совершал молитву, и умершего выносили головой вперед, во дворе разворачивали по солнцу и несли дальше уже ногами вперед. Это объясняли тем, что человек рождается головой вперед и голова всегда впереди, а ногами вперед потому, что при ходьбе ноги идут впереди самого тела. Носилки с покойником несли на руках 4-8 мужчин, как правило, родственники. Женщины не принимали участия в похоронном шествии, тем более им не разрешалось посещать кладбище. На кладбище могли идти только мужчины, мулла и дети.

По мусульманским правилам, не доходя до кладбища 40 шагов, носилки с покойником опускали на землю, и все присутствующие совершали особую молитву. На кладбище рядом с могилой мулла опять читал молитву.

В могилу труп опускали три человека на трех полотенцах, которые продевали под покойника в районе груди, живота и ног. Опускали близкие родственники. Если хоронили женщину, обычай запрещал участвовать в этом мужу покойной. Некоторые информаторы отмечали, что при захоронении женщины, как и при обмывании, над могилой держали покрывало.

После того, как труп опустили в могилу, один человек спускался и укладывал его в ляхэт, разрезал или развязывал завязки на саване. Укладывали тело так, что бы его лицо смотрело в сторону Мекки, как и при намазе. Все это старались сделать быстро, так как долгое нахождение в могиле считалось опасным. Вообще на кладбище старались вести себя осторожно, не падать, иначе духи кладбища могли схватить человека.

Самоубийце в могилу клали веревку или проволоку, на которой он повесился.

Тулвинские татары и башкиры, подобно другим мусульманским народам, не делали гроб. Поэтому тело клали прямо на землю. Весной, если в могиле скапливалась вода, на дно укладывали еловые ветки или солому. После того, как тело уложили в ляхэт, сооружали своеобразную крышу, чтобы земля не падала на покойника. В настоящее время материалом для нее служат обычные доски. Раньше, по рассказам старожилов, ставили наклонные стойки из дуба или можжевельника. На них поперек укладывали еловые или дубовые доски, а чаще всего липовую кору, на которой несли тело до кладбища. В исключительных случаях. Особенно для богатых людей, ляхэт не делали, а выкладывали над трупом свод из кирпичей.

При закапывании могилы каждый из присутствующих должен был бросить горсть земли, но первую горсть, как правило, бросал мулла. Затем ее окончательно зарывали лопатами. В настоящее время тулвинские татары и башкиры устанавливают на могилы металлические ограды и памятники. Раньше ставили деревянный четырехугольный сруб кабер бура (могильный сруб) в 1-2 венца из осины, хотя некоторые отмечали, что человек перед смертью должен сам сказать, из какого дерева делать ему сруб. Тулвинские татары и башкиры связывали количество сторон сруба с 40 днями, на каждую сторону по 10 дней. Поэтому разрешалось не ставить сруб в день похорон, его могли установить и в другое время, но обязательно до 40 дней. Сверху сруба вдоль закрепляли бревно, которое связывали с матицей в жилом доме. Старались также посадить на могилу деревья. В прошлом чаще всего сажали сосну, березу, ель, а сегодня стараются посадить на могилы калину, черемуху, рябину.

После того, как была засыпана могила, прочитывалась еще одна молитва. Однако самая последняя молитва читалась наедине четырьмя стариками либо одним муллой. В последнем варианте все участники похорон отходили на 40 шагов. А мулла прикладывал ухо к земле и слушал, что происходит в могиле. Если в молитве участвовали четыре старика, они садились по углам могилы. По исламским представлениям, в этот момент покойник садился в могиле и смотрел в сторону Мекки. К умершему являлись два ангела смерти Мункар и Накир и спрашивали покойника о его земных делах. В руках ангелы держат весы и смотрят, какие дела – добрые или злые – на них перевешивают. Мулла все это слушает и, ели покойник не может ответить, то помогает ему. Считалось, что молитвы живых помогают отвечать на вопросы. Все это делалось для того, чтобы душа покойного попала в рай.

В то время, как мужчины уходили на кладбище, женщины начинали прибирать в доме. Мыли весь дом, начиная от передней стены ко входу, а также потолок. Это делалось для того, чтобы смыть брызги крови. По представлениям тулвинских татаро-башкир, во время смерти к человеку приходит ангел смерти Азраиль и перерезает горло. Вещи умершего стирались и раздавались в качестве милостыни. Одежда, в которую человек был одет во время смерти, сжигалась.

После возвращения людей с кладбища им раздавали подарки, кормили. Давали деньги, одежду покойного тем, кто читал молитвы, прибирал в доме, обмывал покойного, копал могилу. Те, кто спускал тело в могилу, получали полотенца. Как правило, поминальная трапеза устраивались в одном из соседних домов, часто – мужчины и женщины сидели на поминках в разных помещениях (были разделены занавеской, если в разных комнатах. А нередко – собирались на поминки в разных домах). На сегодняшний день уже все сидят вместе.

В течение трех дней в доме умершего не разрешалось есть, близких умершего приглашали для трапезы родственники, соседи, знакомые.

Поминальная обрядность тулвенских татар и башкир, как и других групп татар и башкир, включало 3 поминальных цикла: посмертные поминки на 3-й, 7-й, 40-й день и годовщину; поминания всех предков в пятницу (жомга, жомга кон); поминальные обряды во время праздника жертвоприношения корбан байрам.

Для проведения поминок на 3-й и 7-й день звали муллу, стариков, которые знали молитвы. Раздавали милостыню хәер. На 40-й день устраивали более пышные поминки, звали муллу, стариков, родственников, всех людей, принимавших участие в похоронах. По представлениям татаро- башкир Тулвенского поречья, на 40-й день душа окончательно покидала свой дом и отправлялась на определенное ей в потустороннем мире место. На все поминки готовили угощения. Каких-то специальных обрядовых блюд не было. На стол ставили суп, бялеш, лапшу и другую повседневную пищу. Поминки на годовщину проводили так же, как и поминки на 40-й день.

В целом, похоронный обряд тулвенских татар и башкир имел многого общего с обрядностью других групп татар и башкир Поволжья и Приуралья. Похоронная и поминальная обрядность была наполнена многочисленными исламскими ритуалами, а процесс погребения полностью соответствовал нормам шариата. Однако у тулвенских татаро-башкир сохранялись многие обычаи и воззрения, которые являлись пережитками доисламских верований. В первую очередь, особенности проявляются в некоторых мифологических представлениях, поверьях, связанных с похоронным ритуалом (забивание гвоздя на месте смерти человека, запрет оставлять могилу одной и т. д. ) Особенности погребального ритуала татаро-башкир Пермской области, имеют большую устойчивость, более строгое соблюдение норм ислама (использование покрывало во время обмывания и захоронения, запрет женщинам участвовать в захоронении).

Погребально – поминальная обрядность без существенных изменений продолжает сохраняться и в настоящее время. Похоронные и поминальные обряды исследователи считают самыми устойчивыми и консервативными из всей группы обрядов семейного цикла.

Жизнь человека у татаро-башкир организовывалась и регламентировалась йола. Йола – понятие более широкое, чем обряд, обычай. Уходящий корнями в глубокую древность, йола совершенствовался как институт социальных прав, здравоохранительных, этикетных, а также художественных и творческих норм развития человеческого общества. Обрядовые нормы это не только памятники старины, но и необходимо важные компоненты регламентирования жизни общества, людей, природы в целом. Жизнь человека организовывалась обрядом и приобретала через него социальную ценность. Обряд представляется упорядоченной системой этнопедагогических, здравоохранительных, социализирующих норм поведения во имя поддерживания всеобщей гармонии. Йола санкционировал жизнь человека, и только в рамках йола жизнь осмысливалась предками духовно и материально.

Йола как закон природы санкционировал жизнь (рождение, взросление, смерть), обусловив формирование единой системы трех туй – трех свадеб в жизни человека. Человеческая жизнь, организованная в трех формах туй, подчинялась периодизации, обусловленной половозрастными, социальными изменениями, корректировалась законами этики, морали общества. Переходы из одного половозрастного периода в другой констатировалась обрядовым нормами.

В ходе работы над проблемой на основе систематизации материалов и произведенного анализа, автор пришел к заключению о том, что этническая культура, в том числе и традиционная семейно-бытовая обрядовая культура, несмотря на изменения, произошедшие в XX веке, до настоящего времени продолжает сохранять свою уникальность и самобытность, остается реальностью нашего времени.

«Поэтому сохранение национальной культуры и ее развитие является ценностью не только самих народов, но и востребовано в масштабах мировой культуры. С этой точки зрения, как никогда актуально учитывать социальный опыт предков, исторически сложившиеся духовные ценности, особые пути развития народа, целостность и уникальность каждой региональной и локальной традиции». [А. В. Черных. Тулвинские татары и башкиры. Пермь,2004. ]