Русские календарные праздники и обряды на Урале

Важнейшей составляющей духовной жизни человека является его стремление понять, кто он, откуда и куда он движется в своей будущей жизни. Можно подобрать пословицы, поговорки, крылатые слова, бытующие в фольклоре всех народов мира, в которых говорится о важности бережного и внимательного отношения к прошлому.

Память о прошлом - гарант будущего. Мы по-разному относимся к прошлому: любим, ностальгически вспоминаем, стыдимся и проклинаем. Но главное - мы должны, мы обязаны его знать, обязаны помнить, даже если нам этого не хочется ("Но строк постыдных не смываю. "). Мы не имеем права забывать.

Прошлое - исток настоящего, оно, как зерно, умирает, порождая новое, без него не было бы и нас нынешних. Прошлое может, пережив свое время, продолжать существовать в новых временах. Е. Баратынский как-то написал: Предрассудок! Он обломок Давней правды. Храм упал; А руин его потомок Языка не разгадал. Гонит в нем наш век надменный, Не узнав его лица, Нашей правды современной Дряхнолетнего отца.

Нельзя отмахиваться ни от какого прошлого, надо вглядываться в руины давней правды, поскольку от этого зависит и правда наших дней.

Будни и праздники, их чередование и ритм не просто делят течение времен на дни напряженного труда и дни отдохновения. Праздники не просто разрывают череду дней, они служат ритмическим повторением важнейших событий единого потока бытия, они как бы регулярно воплощают в меняющейся эмпирической жизни первообразы, тем самым, обеспечивая связь времен.

Религиозные праздники и обряды играют особую роль в формировании духовного состояния русского общества, но большинство русского населения не знает сути тех религиозных праздников, которые модно сегодня праздновать, а значить они становятся духовно бедные.

Мы хотим в своей работе: "Русские календарные праздники и обряды на Урале" показать, как народная память хранит эти праздники, и сделать современников немного духовно богаче.

В своей работе мы рассмотрим самые основные праздники, которые содержатся в народном календаре жителей России сегодня, но и Урала – нашего края. Для этого мы воспользуемся литературой в библиотеке и Интернете, а также опросим жителей уральских дерень и городов по данному вопросу.

Нас заинтересовала данная тема после изучения некоторых вопросов по теме истории Урала на элективе. Захотелось узнать, что сохранило современное поколение, о тех праздниках, которые существовали давно и которые не забыты и сегодня.

Объектом исследования являются православные жители Урала.

Предметом исследования являются календарные праздники и обряды.

Гипотеза: Только связь поколений может сохранить незыблемыми традиции и обряды, что отразится на духовном возрождении нашего края и России в целом.

Отражение природы в русском календаре

Внутри русского календаря выделяли дни и даты, связанные с природными изменениями, сельскохозяйственными и домашними работами.

Крестьяне Шадринского уезда, к примеру, выделяли семь суровых морозов в году; Михайловские (8 ноября), екатерининские (24 ноября), Никольские (6 декабря), рождественские (25 декабря), крещенские (5 января), афанасьевские (18 января), сретенские (2 февраля).

С февраля кончается зима. Обильное таяние начинается с "Алексея - человека божьего" (17 марта). Жители Шадринского уезда примечали: "С Алексея лед от воды, снег - от земли". С 19 марта на "Дарью-дермопролубку" вокруг прорубей от таяния снега становится грязно. На Егорьев день (23 апреля) случается "овечья зима" - (то есть холодает, когда с овец уже снята "Веснина" - шерсть, выросшая за зиму, и они мерзнут).

16 июня в Тихонов день говорят: "Тихон гнус убил", поскольку начинает исчезать мошкара.

С Аграфены-купальницы (23 июня) начинается купальный сезон. Начинали же обливать водой в "купальное воскресенье" - через неделю после Троицы.

С Семенова дня (1 сентября) начиналась ранняя осень. Считали, если "хороший день в это число - вся плохая осень". Когда примета не сбывалась, шутили: "Бабы - народ поперешный, и погода по ним поперешная".

С Воздвижения (14 сентября) шадринцы надевали теплую одежду, приговаривая: "Со здвиженья надевай сдвигу".

На Покров (/ октября) ждали снега и первого морозца: "Покров Божий, покрой землю снежком. "

В Дмитриев день (26 октября) - "Митрий Солунский перевозу не просит, сам мост бросит", то есть к тому времени застывали реки и озёра.

В Михайлов день (8 ноября) зима вступала в свои права: "Михайловские морозы - первые сердитые морозы".

Эти приметы отражали состояние природы не только в шадринском Зауралье, но и на Среднем Урале. В соответствии с ними планировались сельскохозяйственные и огородные работы. На "Арину-рассадницу" (3 апреля) готовили рассаду капусты и других овощей, прибавляя: "Плюй рассаду". На Егорья (23 апреля) выгоняли скот и начинали сев. На "Еремея-запрягальника" (/ мая), отсеявшись, толковали, что можно запрягать в телегу, т е заниматься перевозками. Говорили, что если кто-то еще не посеял к Николе вешному (9 мая), то у него "Никола перст не воткнет", то есть не будет всходов. "Царь Константин и мать его Елена" (22 мая) - день, когда, не боясь заморозков, высаживали капустную и иную рассаду. Петровки - время сенокоса. В пору "Андрея-наливы" (4 июля) наливались озимые хлеба. Уборка хлеба начиналась перед Ильиным днем (20 июля). С Ильина дня разрешалось есть свежий горох, кое-где мужская молодежь собиралась в ватаги и делала набеги на горох. Жатву заканчивали к Успению: "После Успенья не жди спасенья". К Фролову дню (18 августа) стремились вспахать пары. Кто не успевал - над тем смеялись: "У тебя Фрол на рогаль (ручки у сохи или плуга) наклал" и замечали: "Пар поздой ( поздний пар, т е невспахано поле под озимое) — амбар пустой". В Семенов день, в начале "бабьего лета", занимались уборкой овощей в огородах. На Феклу (24 сентября) копали свеклу. С Воздвижения начинались осенние торжки и ярмарки. Везли в этот день на базар свиней: "Повезли свинью ко здвиженью". В Екатеринин день (24 ноября) в селе Маслянке и на Никольской ярмарке в Далматове продавали рыбу, туши скота, холсты, скатерти и прочее.

Таким образом, мы узнали, что русский календарь составлялся с учётом природно-климатических условий. Сегодня мы всё чаще возвращаемся к календарным традициям наших предков.

Праздники - основа русского календаря Урала

Основу русского календаря Урала составляли христианские даты и праздники, которые дополнялись обрядами, оставшимися от языческих времен. Сведения о них дошли в виде этнографических описаний, устных свидетельств и преданий, фольклорных источников литературного и музыкального содержания.

В календаре Урала можно выделить несколько составляющих:

1)календарь православного старожильческого населения;

2)обычаи переселенцев, дополняющие и модифицирующие старожильческий календарь; 3)календарь старообрядцев, прослеживаемый по старообрядческим рукописям и преданиям.

Праздники и связанные с ними обычаи были так же значимы и обязательны, как выполнение земледельческих работ, продолжение рода, почитание родителей и святых. В празднике, как и в приметах, поверьях, магических представлениях, воспроизводилась вторая действительность крестьянской жизни, творимая духовно.

Праздники организовывали календарное время.

Основные праздничные циклы в уральском календаре - святочный, пасхальный, семицко-троицкий, включая Петрово заговенье, - падают на промежговенья, то есть на те периоды, когда допускается обильная пища, в том числе и "молосное". Исключение составляла Масленица, совпадающая с последней приготовительной неделей Великого поста, когда разрешалось только "молосное".

Таким образом, мы узнали, что в основу календаря наших предков входили христианские религиозные праздники и языческие обряды – что определяло всю жизнь православных жителей Урала тогда. Сегодня наша жизнь не зависит от этих праздников и обрядов, но мы отмечаем их.

Святочные праздничные циклы в уральском календаре

Святки - главный зимний праздник

Как и повсеместно, в России, народный календарь на Урале открывался зимними святками – двухнедельным праздничным периодом, знаменовавшим наступление нового солнечного года (25 декабря – 6 января) (даты проведены по старому стилю).

Под влиянием православной христианской церкви святки стали связывать с рождественскими обрядами и отмечать по церковному календарю от Рождества до Крещения.

Хотя народные аграрные и церковно – христианские святочные обряды имели разное содержательное наполнение, однако их совпадение по времени, а главное – по роли и месту в году (начало года) способствовало смысловому сближению языческой святочной обрядности с христианской. Уральские святочные обряды содержат все традиционные для новогодних ритуалов восточных славян элементы: колядование, магические действия с зерном и хлебом, ряжение, гадания, обрядовую еду.

В святочном цикле отмечались Рождество с сочельником (24 - 25 декабря), Новый год, или Васильев день (/ января), Крещенье с сочельником (5-6 января). От Рождества до Нового года вечера назывались "святыми", а с Нового года до Крещения - "страшными" (в подблюдных песнях XIX века сохранились припевы "Свят вечор" и Страх вечор"). В отдельных местах придерживались иных временных рамок, сокращавших или расширявших продолжительность святок.

Таким образом, мы узнали, что корни большинства святочных обрядов, совершаемых в связи с наступлением нового солнечного года, восходят к глубокой древности и имеют ярко выраженный языческий характер. Вместе с тем, на архаичную основу праздника сильное влияние оказало христианство, поскольку к святочному периоду церковью были приурочены события жизни Иисуса Христа. (5, Интернет-ресурсы)

Святки – один из главных праздников, потому что связаны с началом нового года. Сегодня мы тоже любим праздник – Новый год.

Святочные игрища православных на Урале

Святки считались тем временем, когда грех было работать, следовало предаваться развлечениям и занятиям, не соответствующим обыденному поведению. В святки обходили дома, колядовали, гадали, «маскировались», устраивали игрища, разыгрывали сцены и народные драмы.

Традиционно Святки делились на две части – «святые вечера» (от Рождества до Васильева вечера) и «страшные вечера» (с ночи под Новый год и до Крещения Господня). Несмотря на то, что весь святочный период считался в народе временем «без креста», то есть временем, когда только, что родившийся Иисус ещё не был крещён, особый разгул нечистой силы связывался именно со «страшными вечерами». Бог на радостях что у Него родился Сын, отомкнул все двери и выпустил чертей погулять. И, вот, черти, соскучившись в аду, как голодные, набросились на все грешные игрища и придумали, на погибель человеческого рода, бесчисленное множество развлечений, которым с таким азартом предаётся легкомысленная молодёжь.

Вечером в рождественский сочельник (24 декабря) после «вечерней звезды» устраивали постный ужин, где подавали хлеб, испеченный из зерна последнего урожая, кашу, сушеные ягоды, капусту с квасом. В один из хлебов вставляли зажжённую свечу. Остатки ужина и ложки не убирали до утра.

Не только к канун Рождества, но в канун Нового года (Васильева дня), Крещения Господня совершались торжественные обрядовые трапезы, характеризующиеся наличием ритуальной пищи, остатки которой после ужина оставляли на столе для приходящих в святочное время душ умерших и ставили на окно пирог для угощения мороза. Тогда полагали, что умершие предки, и природная стихия, вкусив обрядовые блюда, будут способствовать хорошему урожаю в новом году. (5, Интернет-ресурсы).

Весь святочный период был чрезвычайно насыщен разнообразными обрядами и ритуалами, к которым были причастны все. Так, в первый день Рождества группы детей, парней и девушек, иногда и взрослые мужчины совершали обряд славления Христа.

Рано утром в Рождество ходили по домам славить, как говорилось "до свету", пели или выкрикивали поздравления. "С утра по дворам бегали ребятенки и кричали: "Пустите Христа славить". Получив разрешение, обычно пели "Маленький вьюнщик". Дети постарше, молодежь пели рождественский тропарь и ирмосы "Рождество твое Христе Боже наш", "Христос рождается". Обычно в конце славления приговаривали: "С праздником, с Рождеством Христовым", либо: "Здравствуй, хозяин с хозяюшкой, " со своею семеюшкой, со Христом, с животом! С празднищкем!". Наряду с этим дети пели и шутливые поздравления хозяевам: "Славите, славите, сами-то не знаете, мы защем пришли? Мы за денежкой, за копеещкей. "

Хозяева одаривали славильщиков деньгами, шанежками, пирожками, всем тем, о чем пелось в песне. В деревнях Полевского района к этому случаю специально готовили детское лакомство "сырщики"- шарики из сладкого творога с изюмом, замороженные накануне Рождества. На севере Урала ходили с "Виноградьем" ("Хожу гуляю круг Нова города") и "Каледой" ("Ой, ходила каледа на канун Рождества"). Подражая взрослым, дети выкрикивали свой вариант "Коледки": "Коледка, коледка одна нога коротка, другая подоле, подайте поболе, мне - пятащок, маме на табащок". Бытовали на Урале среднерусские овсени. Колядовщики ходили артелями с холщовыми сумками и у ворот выкрикивали: "Таузень, выходи!" или "Подайте Калягу-малягу!" Если хозяева оказывались скупыми или не пускали в дом, им приговаривали: "Не дашь пирожка - об-серю ворота, дашь пирожка - обмету ворота".

В Новый год рано утром бегали "посевать". Забегая в избу, разбрасывали зерна и пели: "Сею, вею, посеваю, С Новым годом поздравляю, со скотом, с животом, со пшанисой, с овесом!" Так, с начала года заботились о будущем урожае. Желая обеспечить себе благополучие, хозяева наделяли "посевалыциков" стряпней, яйцами, мукой, зерном.

В народе Святки считались молодёжным праздником. Однако, большая роль отводилась старикам, они на святочных вечерах рассказывали сказки и былички, загадывали загадки детям и молодёжи. Им же принадлежала ведущая роль в исполнении некоторых обрядов, в руководстве молодыми в обрядовой ситуации, в трактовке примет и гаданий, именно старикам принадлежала ведущая роль «арбитров» в обряде «смотрин невест», а также формировании репутации парней и девушек во время святочных игрищ молодёжи.

Святки были ритуальным временем ряжения, "маскированья". "Замашкировывались" кто во что горазд, по принципу "чем чуднее - тем смешнее". Среди "чудных" масок выделяли "шуликанов", "кудеса", "горбунов" ("горбунчиков", "горбушек"), "букорьков". "Шу-ликаны" и "горбунцы" были более известны в среде старожильческого населения Урала, "кудеса" - у переселенцев из-под Москвы, "букорьки" — в районах, пограничных с Пермской областью. Эти ряженые олицетворяли собой нечистую силу. Они озорничали: бросали в прохожих снег, спускали его им за шиворот, пугали людей. Про них говорили: "Шуликаны придут - что-нибудь утащут, украдут". Шуликаны одевались по-разному: "в бело наряжались, лисо маской закрывали". Горбунцы приделывали себе горбы спереди или сзади, "чтобы смешнее было". "Букорьки" - то же, что шуликаны: "одевались в солому, в хламье, лицо закрывали. Навертят соломы аржаной, круг себя сделают как сноп, ишшо шапку наденут. Ето называлось букарек".

Смысл ряжения заключался в перевоплощении в какое-либо существо, в зверя, притворялись стариками, мужчины надевали женское платье, или наоборот, платье дочери надевала мать. "Ряженые маски наденут, в магазине купленные, зубы из картошки, сажей намажутся. Женщины в мужиков рядились, солдат, старух, медведь в вывороченной шубе. Зайдут с гармонью, песнями - не узнашь". Непременным атрибутом были маски - "личинки". Их заготавливали заранее: "Личинки надевали, из бумаги вырезывали".

Рассказывали старые женщины: "Раньше до нас одевались коровами. Коней я не видела, а коров-то видела". Это происходило так: "Да, как же, обдерут корову-ту, вот че, колют. Обдерут и, ета, морду всю обдерут, рога вставют, ну и снаряжаются двое: один - сзади, другой спереди. Ну и ходют, вот ета, букорьками-те".

Нередким был обычай рядиться в покойника: "Какого-нибудь покойника состроют да принесут. Вот еще было - покойника кадили. У нас был такой щудак в деревне тутока. Он ходит, как поп в серкве. Какой-нибудь гроб сделают, ходит, поет да кадит".

Основную массу ряженых составляла молодежь и женщины. Молодежь больше озорничала, рядилась в шуликаны, маски зверей. Женщины обычно переодевались молоденькими девушками. И в том, и в другом случае маски были связаны с магией начала: солома, хламье, старчество - все отживающее век должно было сгинуть в новом году, умереть (отсюда и покойник). На смену старому ожидалось новое. Новое ковал кузнец. Этот сюжет встречается в святочных песнях Шадринского района:

Идет кузнец из кузницы, Несет кузнец три молота. "Кузнец, кузнец, мне скуй венец, Мне скуй венец и злат, и нов, Из остаточков - золот перстень, Из обрезочков булавочку, Я в том венце венчаться, Я тем кольцом обручаться, А той булавою - брус притыкать".

Таким образом, мы узнали, что вопрос о генезисе колядования в различных его формах остаётся пока дискуссионным. Все исследования едины в том, что сам обход дворов с исполнением песен или словестных формул и одаривание обходчиков – это магический обряд, таким образом, хотели повлиять на урожай, благополучие семьи, состояние здоровья её членов. Но связаны они с культом предков, угощения обходчиков символизирует кормление духов – покровителей – своего рода жертвоприношения посланцам с того света с целью задобрить их. С культом предков были сопряжены и существовавшие в период святок запреты на определённые виды работ и действий, которые могли бы навредить «гостям»: нельзя было ткать, прясть, шить, плести, скручивать, молотить, рубить, во время поминального рождественского ужина поднимать с пола упавшую ложку, мыть посуду, убирать остатки пищи и др.

Святочные гадания

Одной из ярких особенностей Святок как переходного периода являлись разного рода гадания. Для этого выбирали три вечера: сочельник Рождества, канун Нового года и канун Крещения. Гаданием в основном занимались девушки. Нередко погадать с блюдом собирались все жители деревни, чтобы каждый мог узнать свою судьбу на будущий год. Помимо этого, на Урале, как и в среднерусской полосе, известны семейные гадания на благополучие, здоровье и т. п. "Под Новый год оставляют на морозе ложку и смотрят, как замерзла вода: если бугорком - быть беременной, если образовалась на льду ямка - умереть". Оставляли ложки и на каждого члена семьи. Так же гадали на двенадцати ложках на каждый месяц: какой с бугорком - быть прибытку, какой с ямой - пустой. Женщины гадали о льне на пряхе (прялка) - выносили ее на мороз и примечали: "закуржавеет кудель" - значит, лен уродится.

О судьбе же ворожили по запретной книге "Варакуль": "Вот, накатать хлебушка горошком и пустишь, откроешь листочек, а там -цифры. Вот так вот. И пустишь ету горошинку хлебушка, на какой цифре она остановится? Остановилась, а по цифре перелистываешь - там написано. " Гадания, ворожба в обычное время считались запретным действием. Еще более опасным было "волшебство", осуществляемое "вещицами", которые "превращались". "Они были непростые. Мужиков боялись, только к одним женщинам ходили. Они птицами прилетали, могли детей выманить. Только на святках появлялись. Она улетит, в птичку превращается, а тело оставляет". Также верили в оборотней: "Свиньи бегали - огонь изо рта пышет". Эти предания сохранились и в горнозаводских районах.

Таким образом, мы узнали, что гадания были неотъемлемой частью святочных праздников. И в самом деле, когда же ещё гадать о будущем, как не в канун Нового года. За столько лет ничего не изменилось, человеку и сейчас хочется знать своё будущее.

Народные представления – часть святочных игрищ

Неотъемлемой частью святочных игрищ были народные представления. В Пермском крае, где живы были воспоминания о камской вольнице, ставили "Шайку разбойников". Были известны также "Царь Максимилиан", оригинальные драмы "Скоморошьи игрища", "Черный ворон". Представления разыгрывались в основном в крестьянских приписных поселениях и местах лесоповала. Постановки осуществлялись в Предуралье в селах Левшино, Верхние Муллы, Насадка, на Среднем Урале в селах: Меркушинском Верхотурского уезда, Сосновском, Колчедан, Сипава, Долматовском и Галкинском, Шадринского уезда Пермской губернии, в селе Сакияз -Томак Челябинского уезда Оренбургской губернии.

Драмы разыгрывались даже старообрядцами. Популярность этих развлечений была настолько велика, что и дети пытались им подражать. Сюжеты, правда, были другие. По мнению исследователя, детские спектакли — "это эволюция игры в клетки: устраивают занавеси, часто неграмотные ребята берут какой-нибудь факт из жизни и показывают на площадке".

Большинство описанных святочных обрядов имело аграрно-магическое, брачно-прогнозирующее значение. Но была и другая сторона. По представлениям крестьян, чем веселее проводили старый год, тем больше здоровья и благополучия обеспечивалось в новом. В первую очередь это было связано с "маскированием" и игрой ряженых. Наряду с этим существовала пародийная традиция на рождественские песни. В Шадринском уезде распевались народные шуточные пародии на рождественские ирмос и тропарь:

Волною морскою У нас под Москвою, В осиновой роще, Лежат трои мощи Метла да голик, Да обухо мученик.

Рождество твое скорчилося, "Воссия миру" сугорбилося, Никола Богородицу ведет, Богородица шаражица - нейдет.

Детское шуточное славление начиналось словами: "Рождество, Рождество, по кокоркам разнесло". В другом же славлении дается описание "личинки" маски:

Рожа твоя широкая,

Утроба твоя звериная,

Глаза твои осокой прорезаны.

Таким образом, мы узнали, что святочные игрища имели большое магическое значение в жизни народа: это не просто представление, это вера в лучшее будущее.

Святочный репертуар старообрядцев

Старообрядцам, в отличие от православных, запрещалось активно участвовать в игрищах, петь мирские песни. У них сложился свой святочный репертуар. "Виноградье, красно-зелено мое" пели в рождественское застолье. Когда же ходили славить, то обычно исполняли тропарь "Рождество твое", кондак "Девая днесь пресущественного раждает", ирмосы празднику: "Христос рождается", и "Спасе люди чюдодея". На Среднем Урале в Шалинском, Полевском, Гаринском районах вместо коляд пели апокрифические песни: "На море на Ердане", "На море на Кияне в городе Еруслане" с приговорками в конце типа: "Каляга-маляга, не осталось ли от заговенья".

Старообрядцы исполняли духовные стихи, переписываемые из рукописи в рукопись начиная с XVIII века. Не чуждались они и театральных представлений. В одном из вятских рукописных сборников XIX века (судя по многочисленным записям, сборник принадлежал одной семье Поповых и передавался из поколения в поколение) был подобран текст духовных песен вертепа. Из 25 стихов 12 раскрывают содержание рождественской драмы о царе Ироде, а остальные приурочены к разным датам календарного года. Стихи об Адаме ("Расплакался Адам раем стоя"), Якове, предавшем сына Иосифа, и Пилате и отражают покаянные настроения постных и страстной недель. Стихи пелись, тексты драмы предназначались для певческих вставок. У старообрядцев было принято тексты записывать, а напевы запоминать устно.

Таким образом, мы узнали, что даже старообрядцы со своими аскетическими правилами не оставались в стороне от святочных игрищ, только их репертуар ограничивался духовными песнями и представлениями на библейские темы.

Крещение

Святочные игрища и православных, и старообрядцев заканчивались в Крещение.

В крещенский сочельник (5 января) девушки пекли сочни, клали их за пазуху и выходили на улицу, загадав желание. Если навстречу выйдет мужчина, спрашивали у него имя – такое же имя будет у будущего мужа, если женщина – оставаться в этом году в девках, если собака – муж будет «собачливый».

Полное и окончательное очищение от «страшных вечеров», с их ужасами, разгулом и бесчинствами, совершалось в день великого водосвятия в Крещение Господне – в праздник, завершавший Святки – время «без креста» - и расставляющего всё на свои места. Центром обрядовых действий была "Иордань" ("Ердань"), освящаемая священником, ее повсеместно украшали. В Красноуфимском уезде, к примеру, вырубали во льду крест, ждали, когда он заполнится водой, вокруг ставили свечи, зажигали их в момент водосвятия. "Снарядчики"* умывались в проруби - "грешные, значит". Старообрядцы очищались постом. На них накладывали епитимью 1000 поклонов в день и более.

К числу очистительных обрядов, изгонявших нечистую силу, принадлежат хлестание мётлами и кнутами по углам и закоулкам изб, рисование крестов на окнах домов и амбаров. Песен, приуроченных к Крещению не обнаружено.

Таким образом, мы узнали, что в Крещение заканчивались Святки, а значит, игрища и гадания тоже заканчивались. В этот праздник главным обрядом было очищение – омовение в проруби. И сегодня мы наблюдаем этот обряд.

Масленичные обряды

Следующий важный цикл праздничного календаря, сопровождавшийся сложными обрядами, падал на последнюю неделю перед Великим постом — "сырную", или масленичную.

Масленица (масленка, масленичная неделя, белая мясоедь) – языческий праздник проводов зимы и встречи весны. Первое упоминание о Масленице, с описанием всего происходящего в отпущенное ей время, известно только с 16 века. Существующее название было, вероятно, связано с большим количеством употреблявшейся во время его проведения масляной жирной пищи. Срок её проведения зависел от даты главного христианского праздника Пасхи. По православным пасхалиям празднование масленицы начинается за 56 дней до Пасхи и приходилось на время сыропустной недели, предшествовавшей началу Великого Поста, когда мясо есть было нельзя, но яйца, молоко сыр, рыбу ещё можно. Это соответствовало второй половине февраля - началу марта. ( Интернет см листок) Это единственный праздник, не приуроченный к конкретным дням христианского календаря. Наиболее важными ритуальными элементами, составлявшими суть праздника, были следующие: поминальные (обряды поминания родителей усопших и употребление блинов, лепёшек, оладей, пирогов, хвороста-ритуальной пищи), обычаи, связанные с молодожёнами, развлечения (катание с ледяных горок, на лошадях), проводы Масленицы (зажигание костров, проводы-похороны, масленичные поезда, ряженье).

Масленица издавна – общенародный праздник, не имевшим никаких социальных ограничений. Праздновать Масленицу начинали с понедельника. Предстоящие семь дней были самым весёлым и любимым временем в году, Каждый день имел своё название: понедельник – «встреча», вторник – «заигрыши», среда-«лакомка», четверг-«разгул», пятница - «тёщины вечёрки», суббота-«золовкины посиделки», воскресенье-«проводы», «прощёный день», «целовальник». На Среднем Урале, как и в Центральной России, наиболее активным временем масленичных гуляний считались дни с четверга до воскресенья. Это была сплошная цепь розыгрышей, увеселений и развлечений. Масленичные обряды имели аграрный характер и были направлены на усиление плодородящей силы земли и всего живого.

Центральным персонажем всех действ выступала "честная Масленица". На Урале было принято как антропоморфное ее изображение, так и ряжение в Масленицу. Ее изображали в виде соломенной куклы либо пучка соломы, навязанного на шест. "Соломы навяжут, сделают человека, снарядят его. В брюки соломы набьешь, кальсоны сперва, а брюки на кальсоны наденешь. Рубаху, лапти обуешь, вместо головы шляпу или шапку. В санки его железные посадят, зажгут на прощанье и покатят по катушке. " В других случаях Масленицей наряжали женщину или мужчину: "Маску одевали и в кошелку садили и катались до колокола, после колокола разъезжались и ко Всенощной".

Масленица появлялась в таких важных обрядовых действах, как встреча, катание на катушках, проводы, которые распределялись в разные дни масленичной недели либо выносились в воскресенье. Встреча Масленицы происходила по-разному. В одних случаях встречу предварял шуточный указ, составленный по всем правилам книжного искусства: "Пермской губернии, того же уезда, из Насадского волостного правления было прислано становому приставу. Прислано, велено прочитать про честную масляницу. " Пермские крестьяне обычно зачитывали указ после представления "Шайки разбойников", включая его, таким образом, в игру народного театра. В момент приветствия у Масленицы требовали специальный "пачпорт": "Крестьянин Иван Федоров Сазонов изображал "госпожу" честную масленицу, а его главный воевода был Никифор Андреевич Калинин. Оба были в одних рубахах, распоясанные. Кто-нибудь из публики спрашивал: "Гей, Масляничка! А есть ли у тебя пачпорт?" Масленица отвечала: "Есть у меня пачпорт". После этого Маслянка потешала народ: исполняла старину - "скоморошину". Сазонов показывал, как Маслянка парилась в бане. Для этого он раздевался донага, брал веник, входил в бот-лодку и там парился на потеху публике". В этом символическом акте слились два ритуальных действа: обнажения и очищения. Для праздничного поведения этого времени было характерно освобождение от условностей повседневного быта в поведении, в речах, одежде, отказ от воздержания в пище, в высказываниях. Только свободный от привычных норм, иначе "голый" человек, был способен постигнуть смысл масленичного всеуничтожения. Смех служил здесь очищающим средством.

Конечно,в крестьянской глубинке встреча Масленицы обставлялась более скромно: специальными песнями, наговорками, присказульками. В Зауралье традиционной была песня "Масленая ката-шейка", на Среднем же Урале - масленичные частушки и наго-ворки: "Скоро Масленка придет", "Скоро свет, скоро свет".

В деревнях Масленица чаще всего показывалась на катушке, открывая ритуальное катание. Катание с гор было принято с четверга по воскресенье и называлось "широкая Масленица". Катушки делали высокими, полпгая, что чем выше гора, тем длиннее уродится лён. В Полевском районе по обе стороны катушек устанавливались ёлки, украшенные свечами. Сани сами делали: бралась скамеечка маленькая, её водой поливали несколько дней подряд, получался толстый слой льда. Девушки садились к парням на колени, скатившиь, целовались. В Добрянском уезде к катушке были приурочены специальные наговоры: "Масленица широкорожая, тонкая и поджарая, на катушку набежала, мужики подхватили, на санки посадили, под гору укатили, Масляница вывернулась дугой, обернулась барыней дорогой".

По воспоминаниям очевидцев, госпожа Масленица на это держала следующую речь:

Здравствуйте, дорогие мои приятели,

Я к вам ненадолго пришла,

Только на семь дней,

Кабы на семь недель,

То поснимала бы с вас

И шубы, и юбки, и сини зипуны,

У вас бы остались ж. голы.

Когда катание на катушке заканчивалось, Масленицу сжигали: либо сделанное чучело, либо "сжигали в улице солому". Этот очищающий акт производился в преддверии Великого поста - вечером в воскресенье или в "чистый понедельник" после Масленицы. Проводы Масленицы во многих местах Урала сопровождались песней "Ты прощай, прощай, наша Масленица".

Действа, связанные с персонажем Масленицы, составляли лишь часть общих увеселений. Полное представление о масленичных гуляньях можно составить по следующему описанию безымянного автора, сделанному в конце XIX века: "Перед Масленицей ребята делают катушки. В Масленицу держат много денег на покупку салазок и лубков, а взрослые люди покупают резовики (специально приспособленные для катания с гор санки). В первый день Масленицы пекут блины, оладьи, пироги. Если какой-нибудь гость опоздает, то для него подают отдельный пирог. На Масленице, которую справляют целую неделю, варят много браги. Ездят на лошадях смотреть, как катается молодежь на катушках, лошадей украшают вениками, всякими тряпками. Ездят в корытах, на железе и одеваются Масленицей. К лошади привязывают колокольцы. В последний день Масленицы молодежь рано утром идет "колотиться" (бросают друг друга в снег) и приходит домой вся мокрая. Переоденется и опять идет кататься. Так и проводит народ свою Масляницу. " В традициях Урала было еще и лазанье на столб, намазанный салом, к вершине которого прикреплялись бутылка водки и платок.

К обрядам, связанным с магией плодородия, относили различного рода состязания (кулачные бои, взятие снежного города, конные бега) и катание на лошадях. Вот как воспринимали кулачки в Верхне-салдинском районе: "Сперва, с первых дней идут робятишка. "Ты куда идешь?" - спрашиваешь. "На кулащки". А как дня три - взрослые мужики дерутся. Как догонят до нашей серкви, километра два отгонят - это урожайный год будет, а как вниз погонят - неурожайный.

С идеей уничтожения (зимы, греховного, скоромного) связывают и игру "взятие снежного городка". Город брали конные, после взятия публика намывала их в снегу. "Взявшим город" считался тот, кто успевал схватить платок, укрепленный над воротами.

Помимо общинных обрядов, требующих присутствия всех, в масленичные увеселения включались и семейные обычаи. Как правило, они касались молодоженов, сыгравших свадьбу в Мясоед или вообще в этом году. Их "обкатывали" в снегу, сажали в солому и падали сверху, зарывали в сугроб, катали на катушках. Особенно молодым доставалось в последний день: "На луб валили сперва какого-нибудь новожена, на него пластом валили другого, за ним третьего и так 15-20 человек. Сверху уминал эту массу какой-нибудь молодец. Луб катился немного, 5-6 сажен при уханье и хохоте. В последний день катались особенно много. Горы были изъезжены, с ухабами, катанье называлось "собирать кости".

В семейном кругу "молодые" устраивали "хлибины"(угощение для родственников) после ритуальной бани, в четверги отгащивали у тещи. Теща пекла для зятя блины и приглашала в один из дней "широкой масленницы". Немало сохранилось шуточных песен про тещу и зятя: "Стряпала теща для зятя пирог", "Было у тещи семь зятевьев". В одной из наговорок пелось:

Масленка у кусточ(и)ку,

Била теща зятя по хребточику.

Угощение для родственников.

В песнях упоминается и другой вариант - об избиении тещи зятем: "Вырежу дубинку на тещину спинку". В магической символике бить - означало: наделять силой. В эту же смеховую стихию вплетались и другие эпизоды розыгрышей. Обряжали лошадь: "На лошадь наденет штаны, на передни-то ноги. Красны штаны наденет на нее, ребятишек посадит в коробок, они едут, песни поют, ребятишка-та. А она-то мутовило возьмет, пряжу мотает, а то вяжет, а що-нибудь из мощала. К дуге веник привяжет, на лошадь штаны наденет. Маленьких ребят обманывали: "Во, видишь, Масленка идет, Масленка идет. " В другом случае в лодку наливали воду, сверху закрывали соломой, запрягали лошадь и ездили по деревне. "Какой-нибудь дурак навернется - раз в лодку-ту, а в лодке - вода. Вот и глядишь - смех все. "

После недели, проведенной в веселье, обжорстве, розыгрышах, играх, зрелищах, состязаниях, катании в снегу следовало просить прощения у всех. Все целовались и прощали друг друга. Это называлось "прощеное воскресенье", или "целовник", завершалось все "чистым" понедельником, когда "отмывались": "моют снегом друг друга, затем моются в бане, отмываются от молосного". Пост объявлялся вечером в воскресенье. На шест надевали редьку и приговаривали: "Показался редькин хвост -наступил Великий пост", "Ешьте редьку, ешьте постно" и т. д.

Исполнение песен, танцев, хороводов, ряженье, в маски и нелепые одежды участников имело в прошлом магическое значение, утраченное со временем.

Масленичная неделя заканчивала ряд зимних праздников и подготавливала весенний цикл с его идеей возрождения всего живого. Основным условием такой подготовки выступал смех, эротические игры парней и девок, испытания новоженов. Смех в уральских традиционных обрядах существовал не только в устной традиции — песенной, игровой,— но и в книжной культуре. Носителями ее, как ни странно, оказались старообрядцы. В репертуаре федосеевцев южной Вятки сохранилась пародия на церковное величание:

Величаем тя честная Масленица, И все твои супряженцы, оладьи, И твоя рыба жареная.

Другое шуточное стихотворение — "О хмеле" — было связано со строгим отношением старообрядцев "к питию", отсюда и живописный образ Хмеля. Сатирическая заостренность стиха проявляется в последних строчках:

Но в одном мужичке я разгулялся, По подлавочью навалялся, Затащил я его в скотску избу И сделал его сатаною, Положил его в грязь бородою.

Эти памятники вятской книжности, включая сатирические указы Масленицы, бытовавшие на Среднем Урале, вполне можно соотнести с древнерусскими литературными памятниками сатирического содержания XVTI-XVIII веков. Классическим примером сатирического жанра является "Служба кабаку", созданная в вотчинах Строгановых в XVII веке.

Причина популярности масленичных гуляний заключалась еще и в том, что это был последний всплеск праздничного разгула перед длительным перерывом - семинедельным постом. Тогда налагался запрет даже на такие нехитрые увеселения, как вечорки; они лишались своей притягательной части, связанной с поцелуйными песнями, игровой песенный репертуар сменяли медленные и продолжительные проголосные песни. Наступало время духовных стихов, которые пелись до Страстной седмицы.

Таким образом, мы узнали, что масленица – последний праздник перед Великим постом, олицетворяла собой возрождение всего живого после зимней спячки. И по традиции после бурного веселья наступал день всеобщего покаяния и прощения – «прощенное воскресенье». Сегодня хотелось бы, чтобы люди не забывали друг друга прощать.

5. Пасхальные циклы в уральском календаре.

Весенне-летний праздничный цикл на Урале начинался в Пасху и заканчивался в Петрово заговенье (первое воскресенье после Троицы).

Пасха («Паска», «Христов день», «Великодень») – великий двунадесятый праздник церковного православного календаря Светлое Христово Воскресенье, самый торжественный и радостный христианский праздник. Пасха («песах»)- слово древнееврейское, в переводе означает – «переход», «прохождение». По закону Моисея, празднование этого дня было установлено древними иудеями в память об исходе из египетского плена, в знак благодарности за освобождение и поддержание во время их долгого странствия. Христианская Пасха является памятью об искупительной жертве Сына Божьего Христа, о смерти его на кресте и воскрешении. Значение праздника в спасении всех верующих людей от духовной смерти, даровании им жизни вечной. Праздник христианской Пасхи (также как и пасха иудейская) отмечается по лунному календарю, поэтому он не имеет постоянной даты. Время празднования Пасхи рассчитано на много лет вперед и записано в таблицах – пасхалиях, составляют великий пасхальный круг. По календарю празднование всегда приходится на промежуток между 4 апрелем и 7 маем по новому стилю. Пасхальная служба, происходящая в ночь с субботы на воскресенье, является логическим завершением служения всех предшествующих дней Страстной недели, посвященного событиям Евангелия. Раньше ровно в полночь, а теперь в половине двенадцатого, начинается праздничная служба – полуношница, за которой следует заутреня, посвященная Светлому Христову Воскресенью, крестный ход вокруг церкви и литургия, наступает Пасха. Затем в храме наступает кульминационный момент богослужения, поётся пасхальный канон, между песнями священник приветствует людей возгласом людей в храме: « Христос Воскресе!», на что верующие отвечают: «Воистину воскресе!» и верующие христосуются, а потом начинается причастие.

Одним из важнейших моментов праздника была утренняя пасхальная трапеза. После долгого и сурового поста даже взрослые крестьяне, а в особенности деревенские ребятишки, с нетерпением ждали «разговения» и радовались пасхальному яичку. На Среднем Урале чаще всего яйца красили в красный цвет, связанный в языческой символике с образом солнца, а в христианской – с кровью Христа. Обязательной принадлежностью пасхального стола были освященные в церкви яйца и кулич, кое-где-творожная пасха. Начинал трапезу старший в семье, он клал яйцо на божницу и молился, заканчивал молитву словом «аминь» и садился за стол, очищал первое пасхальное яйцо и разрезал его между всеми членами семьи, также распределял кулич. Часто разговление начиналось не со скоромной, а с постной пищи: овсяного киселя, с ложки растительного масла, тёртого хрена – средства от лихорадки. (5, Интернет-ресурсы)

В некоторых местах после церкви заходили на кладбище с освященным куличом, клали к кресту раскрошенное яйцо, но умерших не поминали (в Пасху поминать нельзя, церковь запрещала вообще посещение даже кладбища в первый день, для этого предназначался для этой цели вторник на следующей за пасхальной, Фоминой неделе - только в Радуницу). Яйцо крошили для птиц, считалось, что это угощение облегчает участь покойного на том свете. Иногда кладут целое яйцо, ожидая, что приношение возьмёт нищий за помин души, приговаривая: «Кто возьмет яйцо, сорок раз поклонись за покойника, сорок раз попроси царства вечного у Воскресшего»

Устраивали качели для детей и молодёжи. Считалось, что, чем выше взлетают качели, тем длиннее уродится лён. На Среднем Урале Пасха обычно открывала сезон весенних хороводов, который длился до заговенья на Петров пост.

Таким образом, мы узнали, что магическими обрядами проникнута и Пасха. Сегодня люди стараются соблюдать эти обычаи и отмечают Пасху, но не все это связывают с магией.

Семицко-троицкие циклы в уральском календаре

В Пермской губернии и на Среднем Урале к весеннее-летнему циклу было приурочено несколько праздников, сохранивших языческие черты: "Три елочки" (падающий на Радоницу), Семик и Троица, (седьмая неделя после Пасхи), "Чупрай", "Соловая кобылка", "Олень - золотые рога" и "Токмач", приходящиеся на заговенье перед Петровым постом (воскресенье в Неделю всех святых). В некоторых местах устраивались также "Красные горки" (седьмой четверг после Пасхи).

Главными среди них и наиболее распространенными были Семик и Троица, образовавшие единый обрядовый комплекс, связанный с культом растений и культом поминовения умерших. В Пермской губернии Семик отмечался как день заложных (умерших не своей смертью: самоубийц, утопленников, удавленников, внезапно убитых) покойников. Уральская писательница вспоминала: "В 60-е годы и прежде, и после (имеется в виду XIX век - М. К. ) в семик утром церковь наполняется народом молящихся. Заполняют стол или два панахидами (поминальное приношение: пироги, съесное) и за обедню дают поминовение за удавленников, травленных, убитых, вообще скоропостижно умерших самоубийц. Церковью разрешалось поминовение таких умерших один раз в год в семик, во все дни года такие умершие были недостойны поминовений, они приравнивались к политическим преступникам. " Писательница не указывает день, когда отмечался Семик, но обычно это было на Троицкой неделе в четверг. В Красноуфимском уезде в других местах за этим днем прочно закрепилось название "Могильника".

В иных местностях днем поминовения родителей в XIX веке считалась Троица: "В этот день собирается на кладбище народу очень много, бывают и из других смежных приходов. Здесь каждый сначала окуривает могилу умершего, потом начинает принесенными с собой пирогами и другими яствами, если таковые имеются, поминать умерших, а некоторые делают палкой отверстие в могиле и вливают туда пиво и брагу в знак того, что, когда умерший был жив, любил эти напитки". Церковные служители по этому поводу сетовали, что "в церкви жителей в этот день немного. На кладбище очень много бывает нищих. все они возвращаются домой с мешками, наполненными милостыней, заключенной в печеном (хлебе, оладьях и пр. , а также яйцах)". Возможно, в этом обычае проявился поздний отголосок языческого ритуала задабривания умерших предков с целью обеспечения благополучного урожая.

Культ умерших накладывался на Урале, как и в других местах России, на культ растений, который нашел отражение в поэтичном "дивьем" празднике, связанном с "завиванием" березки, играми и хороводами девушек и молодежи и гаданием о своей судьбе.

Этот обряд распадался на две части: собственно "завивание" березы и ее "развивание", или "разряжение", которое сопровождалось хождением с березой и гуляньем — выходом молодежи, взрослых, детей и стариков "на луг", "в елань", за околицу или просто на улицу. Оба момента сопровождались играми, хороводами и плясками. В первом случае это были девичьи игры, во втором - молодежные, в которых участвовали также и парни; и хороводы и песни с участием женщин.

Семик повсеместно считался девичьим праздником, расцвет природы связывался с цветением юности, зарождением любовных отношений. На Среднем Урале ходили "завивать" березу именно в Семик - четверг перед Троицей. В Пермской губернии в разных местностях сроки не совпадали. Обряд "завивания" состоял в том, что девушки, собравшись вместе, шли в березовую рощу, и там каждая завязывала на намеченной ею березе узелки из веток и загадывала-завечала: "Выйдет в этом году замуж, как будет : жить замужем, хорошо или худо, будет ли жива в этом году. "

По преданию, Семик еще называли "весенье". Вот еще одно описание этого обряда: "Девушки шли в лес на гору и завивали березку, потом выламывали ее всю-всю, наряжали лентами и с украшенной березкой шли в деревню. Березку носили по деревне один день, при этом пели хороводные песни. Потом снимали лена ты, плели из веток веночки. Веночки бросали в воду, загадывая желание. Позже уже вся молодежь собиралась на игрища, которые проводились в лесу на поляне или на горе. Здесь пели песни, играли, водили хороводы. "

Вторую часть девичьего обряда - "снаряжение березки" -описывает А. Кореванова так, как слышала это от дедушки и бабушки, живших еще при крепостном праве: "Вечером в Семик, молодежь собиралась чуть ли не целым участком завода или всей деревней, а наряжались кто как придумает - от барского одеяния до звериного, тут одеты барином, барыней, юношами, девушками, хулиганами и разными зверями и птицами (более в моде был медведь). Девушки одевались в мужское, юноши - в женское, одним словом, разными чучелами, но фабричных масок не имели. Девушки две или три в обыкновенном платье того времени, на головах венки из живых цветов (если уже расцвели, а нет - без цветов), в руках пук прутьев березы с листьями, увязанных лентами разных цветов. Когда маскарад готов - направляются к барину, по дороге до господского дома идут с песнями и плясками, пляшет девушка с березкой (к березке выбирается самая красивая девушка и умеющая плясать), и с ней другие пляшут по песне "Во поле березонька стояла". Со всех сторон стекается молодежь, начинают заводить общий хоровод. " Теперь становится понятно, почему на Урале живо понятие о том, что "Масленица - семикова племянница". - В Семик рядились, как и в Масленицу. А вот как пишет та же Кореванова о своем поколении, чья юность пришлась на начало XX века: ". в наше время и наше подрастание почти отошло. Частично девушки выйдут вечером с березкой в руках, попляшут, споют 2-3 песенки и на покой, эта березка лежит до Троицы. В Троицу соберутся, поиграют, попоют хороводные песни, и если недалеко речка, уносят и бросают в речку с песней:

Поплывай, мой поплывай, Поплывай, мой селезенька.

И возвращаются по домам. Перед войной уже маленькие девочки играли с березкой вместо игры. "

Как видно, "ряжение" и украшение березы к началу XX века уже отошло, а позднее и весь обряд перешел в область детского фольклора. В XIX же веке украшение самой березы еще сохраняло свой обрядовый и магический смысл.

В селе Богородске Пермской губернии "снаряжение" березы переносилось на Петрово заговенье, в то время, как "завивание" происходило в Семик: "В первое воскресенье после Троицына дня, в заговенье часов около 12 дня собирались на луг все те девушки, что ходили завивать венки и отправлялись в березовую рощу "венки развивать". В первое воскресенье после Троицы по приходе в рощу каждая девушка осматривает завязанные ею во вторник (вторник перед Троицей - М. К. ) узелки из веток. И если видит, что ветвь не завяла или не посохла, то это хорошо, и дело, о котором девушка заветила на эту ветвь, исполнится в хорошем для нее направлении, если же завяла или посохла — то худо. Когда осмотрены венки, девушки начинают играть у рощи. " После длинной череды хороводов, игр и песен девушки тут же снаряжают березку: "Берут для этого две нетолстые палки, одну в 2 - 1,5 аршина, а другую - около аршина. Связывают палки крестообразно и делают куклу, которая и зовется "березкой". Березку снаряжают девушки из платков и запонов (фартуков, вышитых и украшенных кружевами), которые снимают с себя. Украшают "березку" лентами, бусами, цветами. "

"Березка" выступала символом девичества в виде ли куклы, или собственно березы (дерева или ветви), или девушки с носимой ею березкой. "Березка" наделялась антропоморфными чертами, девическими атрибутами (ленты - "дивья красота"), либо определяющими женский пол (бусы, запоны). "Разряжение" березы производили также только девушки. Обряд совершался молча, как и "завивание" - "завечание".

Хоронили березу в воде, в реке. Иногда похороны березы сопровождались ее растерзанием: веточки и завитые венки отламывали, бросали в воду и гадали по ним. Гадание на венках в воде, как и "завечание" на березе, имело магический смысл: оно служило прогнозом замужества, здоровья-нездоровья, благополучия, несчастья. При этом гадание распространялось только на ближайшее будущее - "в этом году".

Символика венка красной нитью проходила через весь семицко-троицкий цикл. Так, например, "завеченный" венок во время хождения с березой превращался в украшение. Венок можно было кому-нибудь передать и тем самым с этим человеком как бы духовно породниться. Девушки, ходившие в хороводе с парнями, во время песни "Венчик ли, мой веночек" на словах:

Еще ты мой кум,

Еще ты моя кума,

Где мы сойдемся, поздороваемся,

Распростимся, кума, поцелуемся, — приближались к своим избранникам и возлагали им венок на голову, пары целовались, и хоровод продолжался. Если же венками обменивались девушки, они таким образом скрепляли свое посестримство.

В других случаях венок имел еще более глубокое символическое значение. "В Троицу на Урале водят хороводы с венками. Начинают с "Каравая" (имеется в виду хоровод с таким названием и собственно хлеб, с которым идут завивать венки — М. К. ). Первый хоровод наборный. Потом каравай кладут на скатерть на поляне. Венок, скатерть, каравай имеют тайную брачную силу. Венок пускают плыть на воду: закружился - разлад, ссора. Поплыл - к свадьбе. Утонул - плохо. На месте стоит венок - не в этот год свадьба. Венками обметают могилы родителей. Этот обряд называется: "Глаза у родителей прочищать".

Таким образом, с венком связывалось понятие о жизни-смерти: потопление - болезнь или смерть, завивание венка в Семик — день заложных покойников, прочищение глаз у родителей в Троицу - все это имело отношение к культу умерших. В то же время захоронение березы и венка означало смерть девичества. Игры девушек в своем девичьем кругу завершались с окончанием троицко-семицкого цикла. В последующие праздники — Петрово заговенье, Иванов день — молодежь гуляла вместе. Другое значение семицкий обряд приобретал в связи с культом растений.

Береза на Урале считалась олицетворением праздника. В XIX веке во многих приписных деревнях Невьянского, Пригородного, Полевского, Сысертского, Шалинского, Красноуфим-ского районов нынешней Свердловской области березу "выламывали" в Семик и приносили домой. Там она стояла до Троицы, после чего ее выносили на улицу и "ходили с березкой" под песни и пляски. В других случаях ею просто украшали жилище: ветвями березы увешивали окна, двери либо просто ставили в доме в кадке на время Троицы. В некоторых поселениях березы вкапывали перед домами, и вся улица в Троицкий праздник превращалась в зеленую аллею. Береза воспринималась как символ чистоты и девственности, девичества. Не случайно ее доверяли носить только девушкам. А девичество, как уже говорилось, связывалось с юностью года, весенним цветением.

Семицкие обряды касались девушек-невест перед выданьем, поэтому в весенних девичьих обрядах и гаданиях, в хороводах и играх прогнозировалась, проигрывалась и эмоционально проживалась будущая супружеская жизнь. Этими мотивами определялось содержание, характер и даже последование девичьих и молодежных хороводов, которые в обряде составляли цельное музыкальное хореографическое действо.

В этом действе можно выделить несколько групп хороводов, выполняющих конкретную роль. Первая группа песен сопровождает шествие девушек к месту сбора, игры либо выход к месту гулянья, когда поются так называемые неприуроченные песни: лирические "Я за то дружочка любила", "Ой, ты верной, манерной, румяной", "Высоко-то соколичек летает", "Катенька-Катюшенька - печальное сердечушко", "Не листочки в поле шумят", игровые "Во лузях", "Ты не стой, не стой, колодец".

"Завивание" - "развивание", "снаряжение" - "разнаряжение" березки проходило при полном молчании, но после этого начинались хороводы - игры, имитирующие процесс тканья, которое было женской привилегией и связывалось с понятием плетения нити - плетения судьбы. Обыгрывая это действие в хороводе, девушки как бы примеривали на себя будущую женскую роль в семье и в то же время начинали плести свою нить судьбы с завивания венков - прогнозирования браков. В хороводе воспроизводились "все виды работы при тканьи холста": "навивать", "сновать", "кишку снимать", "надевать", "ткать". При этом сами песни, сопровождавшие хороводы, имели откровенно шуточный характер. В одной из песен — "Сказали про Дуняшу, сказали про Авдотью" - буквально осмеивается весь процесс Дуниного тканья.

Затем следовали подвижные игры без песен: "О долги лишни", "О розлуки или лишны", "О стоячие колышки", построенные по принципу лишнего в паре и образования новой пары. Завершался обряд завивания хороводами с песнями о тоске-разлуке, об ожидании.

Вслед за этим разыгрывались хороводы на тему семейных отношений: "Подойду, подойду, под царь каменный подойду" (противопоставляются отношения: сноха - родители жениха), "Теперь нам воля, воля, переволя" (муж-гроза), "Я поеду, я поеду в Китай-город" (об отношениях мужа и гордячки-жены). Тем самым как бы происходила нравственная подготовка девушки к роли жены, проигрывание возможных ситуаций в чужой семье.

Следующий цикл хороводов был приурочен к обряду "снаряжения" березки и обыгрывания половозрастных отношений. В песнях этого цикла преобладал мотив противоположности мужского и женского начал. При этом участие парней в играх исключалось. Во время хороводов — "На лугу было лужочке", "Во лузях", "Уж мы поле палили" и "Бояре" — девушки имитировали поведение парней, их похвальбу, демонстрировали атрибуты мужской одежды. На этом игры в девичьем кругу заканчивались.

Последний этап - выход со снаряженной березкой на гулянье - это демонстрация, показ себя на людях. В пермской традиции и на гулянье девушки держались своей обособленной группой - кругом. Участницы хоровода разыгрывали сюжетные игры "Вдоль по улочке" на семейную тему (противопоставление свекора милому), "Выходили красны девушки" (муж-пьяница), "Сторона ты, сторонушка" (о выходе замуж на чужую сторону), "Посеяли девки лен" (мотивы роста, созревания). После похорон березки девичье единство и соответственно девичий хоровод распадался. Девушки включались в общие молодежные и женские хороводы, принятые в весенне-летнее время.

Переселенцы часто сохраняли свои обычаи, которые вписывались в семицко-троицкий цикл, подчас придавая ему иной смысл. Так, например, обстояло дело с празднованием Костромы, женского праздника, который в конце прошлого века устраивали после девичьего (троицкого) через неделю. По времени он совпадал с Петровым заговеньем. "Кострому праздновали в последний день весны, который иначе назывался заговенье. Вечером собирались женщины, брали доску, палочками брякали по ней и пели песню "Провожали Кострому". Из березки делали венки, украшали лентами. Брались за руки много-много народу и шли по всей деревне. Во время хождения веселились, "чудили" и пели разные песни. "Провожали Кострому" — это пародийная переделка песни "Отдавали молоду на чужую сторону". Другой вариант, "Костромушка Кострома, провожаем мы тебя", представлял собой типичную собируху вроде детской потешки. Шуточный характер песен подчеркивала пародийность обряда. Веник, украшенный лентами, служил заменой чучела Костромы. В то же время он как атрибут растительного мира перекликался с березкой.

Этот обряд вобрал в себя более древние ритуальные гулянья, воспоминания о которых сохранились у аборигенной части населения Урала. Так, например, праздники Чупрай, Соловая кобылка, Олень-золотые рога были связаны с Семиком - культом растений и временными рамками весенних выходов на луга. Праздник "Три елочки" связывался с закликанием птиц, сближаясь с русским обрядом "Кукушка", и основывался на растительном культе.

Семицко-Троицкий цикл был тесно связан с Масленицей и святками, проявлением ряжения, смехового начала. Более того, основная часть обрядовых семицких песен и игр неоднократно воспроизводилась молодежью на осенних и зимних посиделках и вечорках, вплоть до времени свадеб и закрепления сложившихся весной отношений молодежи брачными узами.

Таким образом, мы узнали, что в течение Семицко-Троицкого цикла было множество обрядов, в это время не только поминали усопших, Семицкие обряды касались девушек-невест перед выданьем.

Летние и осенние праздники и обряды

Обряды, приуроченные ко дню Иоанна Крестителя (Предтечи), в народе называемого Иваном Купалой (24 июня), заключались в молодежных гуляньях с зажиганием костров и обливанием водой. С ночью на Ивана Купалу тесно связано представление о проявлении таинственных сил природы. Как и в большинстве других мест, в Красноуфимском уезде в 12 часов ночи крестьяне ходили собирать цветущий папоротник, веря в то, что нашедший его станет счастливым. В этом же уезде считали грехом начинать косить травы до Иванова дня.

Большое значение придавалось купанию и очищению посредством воды. В северных уездах родители разрешали детям купаться только с Иванова дня (так можно объяснить народное наименование Иоанна Крестителя). В этот день исполнялся широко известный русский обряд заготовки и использования первого веника.

В канун Иванова дня (24 июня по старому стилю) мылись в бане, парились новым березовым веником. После веник бросали в реку и наблюдали за ним. Если веник тонул, то следовало ожидать какого-то бедствия, даже смерти, а если плыл — то радости. В Иванов день собирали много цветов, приносили их в дом, дарили друг другу. Считалось, что цветы и травы в Иванов день обладают самой действенной целебной силой.

Кроме того, молодежь гадала на травах и ветвях деревьев.

День Петра и Павла (29 июня по старому стилю) отмечался как больший праздник. Посещали храмовые богослужения, ходили по гостям, а вечером собирались на гуляния с хороводами, песнями, играми. Взрослые в праздничных нарядах отправлялись на поля — проведать посевы.

С Иванова по Петров день крестьяне выходили в поле, осматривали посевы, травостой. Молодежь обходила поля большой толпой, с пивом и песнями, радовалась хорошим посевам. Чтобы избавиться от злых духов, в деревнях по верхней Вишере и Яйве стреляли на полях из ружей. Календарная близость Иванова и Петрова дней обусловила слияние некоторых элементов обрядности — исполнялись одинаковые игры, песни. С Петрова дня повсеместно начинали сенокос, и развлечения надолго прекращались. Перерыв в работе допускался лишь в Ильин день.

Особые ритуалы исполнялись в Ильин день. Во многих храмах Илье-пророку и духам-покровителям скота приносили жертву — мясо домашних животных. Детям разрешали играть со свистульками, что было запрещено на время созревания хлебов: свистом боялись навлечь плохую погоду и повредить урожай.

После него приступали к самому важному делу — уборке урожая. Завершающий цикл календарных обрядов связан с его уборкой и сохранением. Обряды не закреплены конкретными датами календаря, так как их исполнение зависело от созревания урожая. От других календарных обрядов они отличались еще тем, что в них было меньше игровых элементов и больше проявлений осознанной практики.

Жатвенные обряды разделялись на два вида: зажиночные и обжиночные. Перед началом жатвы собравшиеся сначала молились в доме хозяина, принимали общую трапезу, а потом выходили в поле. Первый сноп уносили домой и ставили в передний угол до окончания жатвы. Обжиночные обряды были связаны с последним снопом. Его старались сделать толще обычного. По окончании жатвы сноп ставили на голову

Три праздника во имя Спасителя Иисуса Христа в народном календаре соотносились с уборкой урожая. Первый Спас (1 августа по старому стилю) называется мокрым и медовым. В этот день коми-пермяки после освящения воды в реке купали детей и лошадей. Было заведено бросать в воду детские рубахи и надевать новые. Во второй Спас — яблочный, гороховый, который совпадал с праздником Преображения (6 августа по старому стилю), освящали в церкви горох и мед и угощали друг друга. К третьему Спасу (16 августа по старому стилю) — полотняному, хлебному, ореховому — стремились закончить уборку урожая, хотя по природным условиям это удавалось не часто.

День Фрола и Лавра (18 августа по старому стилю) — покровителей лошадей — отмечался всеми коми-пермяками, но по-особому его праздновали в с. Большая Коча. По округе собирали больных лошадей и на время церковной службы загоняли их в р. Онолву. По окончании службы устраивали так называемый быкобой: при стечении большого числа людей закалывали быков, коров, баранов. Мясо делили на три части: одна шла на продажу, чтобы получить деньги для церковной кассы, две другие предназначались местному духовенству и для угощения присутствующих. Освященное мясо варили в котлах возле церкви и тут же ели, справляя возле православной церкви языческий обряд.

В осеннее время убирали урожай, а в предзимье уже начинали охоту в ближних угодьях. В этот сезон года крестьяне отмечали праздники скромно по сравнению с зимними и весенними. Чтобы быстрее управиться с уборкой, прибегали к помочам. По окончании работы для их участников хозяин устраивал угощение. Порядок трудовых и развлекательных частей помочей был таким же, как и у русского населения. Обязательно угощали рыбным пирогом. Пиво, по традиции, собравшимся подавали посолонь, то есть по ходу движения солнца.

Практиковались и исключительно женские помочи — супрядки и копо-тихи, связанные с обработкой льна и конопли. Хозяйка приглашала женщин, угощала их, потом все мяли и трепали лен или коноплю. Полученную куделю уносили по домам и пряли. Вскоре собирались вновь, отдавали хозяевам пряжу и опять принимали угощение. В некоторых коми-пермяцких деревнях после помочей с песнями катались по деревне на лошадях.

На осенний сезон приходились праздники Успения Богородицы (15 августа по старому стилю), Рождества Богородицы (8 сентября по старому стилю), Покрова Пресвятой Богородицы (1 октября по старому стилю). В храмах шли службы, но большого стечения людей не наблюдалось. Исключение составляли лишь те села и деревни, в которых храмоименования церквей совпадали с названиями праздников. Например, в с. Юксеево съезжались жители окружающих деревень, чтобы отметить день Рождества Богородицы, поскольку престол храма посвящался Рождеству Богородицы и праздник этот являлся в данной местности главным.

По окончании полевых работ с Покрова дня и до начала Филиппова поста (14 ноября по старому стилю) повсеместно справлялись свадьбы и устраивались посиделки. На посиделках не только развлекались, но и пряли.

Таким образом, мы узнали, что в течение всего года жители Урала соблюдали обрядность. Обряды регулировали взаимоотношения между людьми, это было всем смыслом жизни. Сегодня существуют другие нормы, которые регулируют поведение людей, об обрядах знают, но не придерживаются их.

8. Влияние православной календарной обрядности на народы с языческими и мусульманскими верованиями.

На территории Урала жили среди православного населения старообрядцы, мусульмане и народы, у которых ещё сохранились языческие верования. На характер общения влияние оказало расселение в рассеянной форме. Так, например, среди русских проживали и татары.

Связи двух народов возникли с момента поселения русских в Сылвенско-Иренском поречье во второй половине XVI в. Татары и русские постоянно наблюдали за поведением друг друга, узнавали об обычаях и обрядах, но восприятия духовных и ноэтнических традиций не было, за исключением усвоения языков.

Мощным препятствием заимствованиям элементов духовной культуры являлась конфессиональная несовместимость народов. Русские находились под сильным воздействием православия и его особой формы — старообрядчества, стремившегося к самоизоляции ради сохранения не только веры, но и обрядов и быта, а татары исповедовали мусульманство. Однако недоверчивых, тем более враждебных отношений народов не наблюдалось. Факт вливания части одного народа в другой, например, путем смешанных браков, какими-либо источниками не подтверждается.

Русские приобретали у татар товары фабричного производства, прежде всего ткани, обувь, посуду, украшения, но сами им ничего не продавали. В знак благодарности устраивали соседям праздничное угощение. В среде же татар приживались некоторые элементы русской строительной культуры, о которых уже говорилось — улично-квартальная застройка поселений, городской тип интерьера.

Татары не воспринимали православную обрядность, а свои обряды лишь приурочивали к датам православного календаря. Так, во время празднования Пасхи, которую татары называли алы кэн — большой день, дети обходили дома и получали от хозяев крашеные яйца. В Ильин день не работали, ходили друг к другу в гости и угощались.

Праздничному православно-церковному календарю следовали крещеные марийцы и удмурты. Но представители языческой религии отмечали свои древние праздники, приуроченные к завершению одного и началу другого этапа сельскохозяйственных работ. Обычно эти праздники сопровождались архаическими обрядами, в т. ч. изгнанием злых духов и жертвоприношением богам. В позднее время ориентиром для некоторых праздников стала не только лунно-календарная система, но и даты православного календаря. Так, празднование у марийцев и удмуртов Великого дня совпадало с православной Пасхой, но обряды, совершавшиеся по этому случаю, растягивались на более продолжительный срок.

Исключительную роль в весенне-летних обрядах татар и башкир играли проводы ледохода, встреча весны и птиц (их символизировала «воронья» или «грачиная» каша), сабантуй, джи-ен. У тулвинских (гайнинских) башкир старинным скотоводческим праздником был йыйын — собрание, съезд представителей народа, на котором сначала решались земельные и пастбищные вопросы, а затем проводились увеселения и состязания. Часть населения группировалась вокруг с. Барда, другая — возле с. Сараши. Население в своем округе выступало в роли хозяев праздника, а в другом превращалось в гостей.

Из мусульманских праздников самыми значимыми были ураза-байрам и корбан-байрам. Во время ураза-байрама, праздника окончания поста, посещали родных, соседей и преподносили подарки. Корбан-байрам совершался после хаджа — паломничества в Мекку к древнему храму Каабо. Праздник не сводился только к играм и состязаниям, его участники обращались к Аллаху с просьбами о благополучии дома, здоровье, получении хорошего урожая.

Каждый народный праздник сопровождался увеселительными действиями, музыкой и угощением из традиционных блюд. В веселье участвовали представители всех поколений, что символизировало единство и продолжение жизни. На праздник люди всегда приходили в красивых традиционных костюмах.

Таким образом, мы узнали, что мусульманские народы предпочитали свои праздники и обряды, хотя и жили по соседству. Однако, у всех народов праздники были приурочены к сельскохозяйственным работам.

В своей работе «Русские календарные праздники и обряды на Урале» мы рассмотрели самые основные праздники, которые содержатся в народном календаре жителей России сегодня, но и Урала – нашего края. Большую помощь в написании работы нам оказали особенно книги: Калужниковой Т. И. Традиционный русский музыкальный календарь Среднего Урала, а также Миненко Н. А. Духовная культура Урала. Эти авторы помогли найти ответы на некоторые вопросы. Исследовав календарные праздники на Урале у православных жителей, мы узнали, что русский календарь составлялся с учётом природно-климатических условий. Всю жизнь православных жителей нашего края определяли христианские религиозные праздники и языческие обряды. Соблюдение обрядов было всем смыслом жизни, так как обряды регулировали взаимоотношения между людьми.

Мы поняли, как переплелись между собой праздники с ярко выраженным языческим характером и христианским характером. Люди во все времена прибегали к магии, считая, что таким образом они повлияют на урожай, благополучие семьи, состояние здоровья её членов, таким образом, эти обряды своего рода вера в лучшее будущее.

Сегодня мы что – то помним об этих праздниках и обрядах. Отмечая любые праздники, желаем друг другу главное «Здоровья, счастья, семейного благополучия» - это тоже вера в лучшее будущее. Обряды и праздники связаны и с культом предков, никогда не забывали они и об умерших, хотели и там облегчить им их участь. И сегодня мы поминаем наших умерших предков, молимся за них, ставим свечку за упокой. Так думая о здоровье близких, об их счастье, думая об умерших, не забывая их помянуть, мы становимся добрее, милосерднее, отзывчивее. Если взрослое поколение будет воспитывать детей таким образом, чтобы мы не забывали наше прошлое, историю и традиции, дети будут больше уважать взрослых и историю своего края. Только связь поколений может сохранить незыблемыми традиции и обряды, что отразится на духовном возрождении нашего края и России в целом.

Хотелось бы, чтобы наш реферат нашёл практическое применение: можно использовать материал при проведении классных часов, в школьном музее, на элективах, на уроках при подготовке докладов.

Надеюсь в будущем продолжить работу над рефератом, хотелось бы больше узнать о традициях других народов Урала, познакомиться с их обрядами, праздниками, религией.