Расправа карателей римана на станции голутвин в 1905 году в истории царской россии и в истории моей семьи

ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ

История нашей страны – это история наших предков. Очевидцами и участниками событий декабря 1905 года были мои прадед и прабабушка. Прабабушка рассказывала своему внуку – моему отцу о расправе на станции Голутвин. Для неё погибшие были конкретными людьми – родственниками тех или иных соседей по заводскому посёлку.

Тяжёлое время 1905 года, тогдашние выступления представителей различных слоёв общества были первым после эпохи пугачёвского бунта массовым народным движением против императорской власти. Ничего сравнимого с этими событиями не случалось в России в течение полутора веков. Что произошло? Почему через полтора столетия представители народа вновь взялись за оружие? Скорее всего, исчерпывающего ответа на эти вопросы не существует. Попробуем, однако, поразмышлять на эту тему.

ИСТОРИЯ СТРАНЫ И МОЕЙ СЕМЬИ

Думаю, что лучше начать издалека.

Властители огромных равнин на востоке Европы постоянно нуждались в деньгах. С тех пор как с развитием мореплавания путь «из варяг в греки» стало проще осуществлять морем вокруг Европы, а не по рекам Восточно-Европейской равнины, экономика этого района осталась без поступления денежного металла, которым в ту пору было серебро. Так получилось, что добыча серебра в нашей стране отсутствовала вплоть до эпохи Петра Великого, когда на реке Каштак под Томском короткое время проработал первый в нашей стране серебряный рудник. Серебро на Руси всегда было привозным. Выставленные в витринах наших музеев восточные дерхемы и византийские монеты попали к нам в обмен на товар. Как ни неприятно говорить, но одной из статей экспорта Киевской Руси была «челядь» - закабалённые люди. На деньги, вырученные от продажи соотечественников, приглашались в нашу страну зодчие и иконописцы, покупались книги, создавалась основа для развития культуры.

Удельные князья, а затем и московские цари жаловали за службу не серебром, а помещением служилого человека в деревню, доходами с которой он и должен был содержать себя, свою семью, покупать вооружение, коня, нанимать вооружённых слуг. Так появились в русском языке слова «помещик» и «поместье».

Стремление к приобщению России к достижениям западной цивилизации, которое сейчас называют словом «вестернизация» поставило царя Петра перед жестокой необходимостью платить за услуги людей запада: мореплавателей, военных, учёных. После завоевания Южной Америки каналы денежного обращения Западной Европы наполнились серебром, поэтому западноевропейцы привыкли к денежной форме вознаграждения за свою службу, и натуральное кормление в поместьях их не устраивало. Земля была единственным материальным благом, которым в достатке располагала Россия. Земля с прикреплёнными к ней крепостными крестьянами стала передаваться в наследуемую собственность в награду за государственную службу. Этот шаг царя Петра возрождал порядки, отменённые в Западней Европе почти за тысячу лет до него дедом Кала Великого – Карлом Мартелом (победителем мавров в битве при Пуатье). Вот ирония истории: стремясь к прогрессу, Пётр заимствовал у Запада то, от чего тот отказался за тысячу лет до него!

Ко времени Екатерины II крепостное право превратилось в пресс, выдавливавший средства из крепостных крестьян. На эти средства открывались университеты, организовывались экспедиции, стоились загородные дворцы, приобретались коллекции живописи, завоёвывались земли, проводились маскарады и фейерверки, шились платья, в которых их хозяйки появлялись единственный раз. На местах помещики превратились в восточных сатрапов. Крепостной быт с возмущением описывали писатели Мельников-Печерский («Бабушкины рассказы»), Лесков («Тупейный художник»), писавшие после отмены крепостного права. До его отмены напрямую осудить крепостной быт было очень сложно. Однако, в народном мнении крепостное право с его рынками, на которых продавали православных рабов, было осуждаемо во всех слоях общества, кроме дворян крепостников.

Доказательством этому явилось пугачёвское восстание. Как отметил Пушкин в своей «Истории пугачёвского бунта», в регионах охваченных смутой все слои населения, кроме дворян и высшего духовенства примыкали к армии самозваного царя Петра Фёдоровича III. Для современников Пушкина из простонародья, встречавшихся с Пугачёвым, он оставался законным государем.

Империя жестоко подавила восстание. Плаха и виселица, подвешивание за ребро и вырывание ноздрей. Пришлось даже изменить географические названия, напоминавшие о пугачёвщине: реку Яик переименовали в Урал.

Параллельно с закабалением крестьянства происходило идеологическое и политическое закабаление общества. Со времён отца Петра Великого – царя Алексея Михайловича перестала существовать практика проведения земских Соборов. Единственным признаком разделения властей в московском царстве осталось существование выборного Патриарха Православной Церкви. Пётр Великий упразднил и этот пост, он поручил все церковные дела Святейшему Синоду, во главе которого стоял назначаемый императором обер-прокурор. Идеологическое давление на общество достигло своего апофеоза, когда реформы времён Николая I превратили священников в государственных чиновников. От них требовалось теперь только знать Богослужебный чин, уметь петь, и подчиняться начальству. Быть пастырем, воспитателем уже не требовалось.

По-видимому, это был последний резерв в давлении на общество. Затянув эту гайку, правительство лишило свой народ последнего легального пути для свободы мысли. Строгая цензура запретила даже стихотворение Лермонтова «Выхожу один я на дорогу», усмотрев в нём пересказ одного из пассажей старого катехизиса. Единственным местом в России, где практиковалось голосование, остался, кажется, один только московский Английский клуб.

В обстановке этой идеологической духоты, реформы царя освободителя Александра II, проходили без участия общества. Подданных никто не спрашивал, нужны ли им реформы. А те, кто пытался высказать своё мнение, высказывали его с помощью самодельных взрывных устройств. (Однако на деньги рабов, благодарных своему освободителю, надгробия Александра II и его жены в Петро-Павловском соборе выполнены особенно торжественно и выделяются на фоне остальных надгробий августейших особ. )

После отмены крепостного появилось огромное количество крестьян освобождённых от земли. Они стали материалом, из которого создавался класс фабричных рабочих.

В ту пору в Коломну попали некоторые из моих предков. Потомок крепостных печально знаменитой помещицы Салтыковой Николай Никитич Никитин (мой прапрадед) женился на коломенской жительнице Ольге Кузьминичне, огородничавшей на Репинском овраге в ямской слободе. Он работал на Коломенском Машиностроительном заводе. Был он при паровозах, по некоторым данным он был машинистом. Однажды их бригада сдавала заказчику паровоз на станции Мытищи. Николай Никитич пошёл с чайником за кипятком на станцию. Переходя пути, он не заметил сдававший назад без огней состав. В результате он лишился обеих ног ниже колен. Хозяин завода выдал ему тысячу рублей и механические ноги, пользоваться которыми Николай Никитич, однако, так и не научился.

Николай Никитич был остёр на язык, любил пошутить. Ольга Кузьминична была его противоположностью. При муже инвалиде она стала главой многочисленной семьи. Она была повивальной бабкой, то есть принимала роды. Поэтому она пользовалась большим авторитетом. Тогда ведь в семьях детей было много. Дочь Николая Никитича и Ольги Кузьминичны: Екатерина Николаевна – моя прабабушка.

Её будущий муж мой прадед Иван Михайлович носил в то время фамилию Никитин, но декабрьские события 1905 года заставили его сменить её. Романтическая история, ради неё я и взялась за эту работу. Иван Михайлович родился в деревне под Клином. Видимо хозяйство у них шло плохо, и стоявший во главе семьи Михаил Никитич (мой прапрадед) решил искать счастья в городе. Один из его сыновей Мирон Михайлович попал в Петербург мальчиком в мастерскую по производству погон. Он ночевал там под столом, рядом с чаном с казеиновым клеем, противно пахнувшим тухлыми костями. Много позже он стал московским портным.

С деньгами у Михаила Никитича было туго, и при переезде в Москву младшую свою дочь Устинию упаковали в багаж, чтобы не платить за билет. Устиния работала в Москве на Пресне на ткацкой фабрике. В молодости она попала в ткацкий станок и прожила на пенсии по инвалидности до 1980 года.

Старший сын Михаила Никитича Иван в шесть лет крыл крышу и упал с неё. Это был судьбоносный случай. Он сломал ключицу и по понятиям того времени к физической работе считался непригодным. Ведь в ту пору даже паровозы с Бобровского завода выкатывали вручную. Вручную ставили на раму паровоза котёл и паровую машину. Ивана определили мальчиком в услужение к одному из инженеров Бобровского завода. Иван не сошёлся характером с женой инженера и однажды разбил стопку тарелок. Видимо после этого сходившая с ума от безделья инженерская жена поставила вопрос ребром: «Или я, или он!» Конечно, инженер выбрал свою жену, толи потому, что лучше её знал, толи ещё почему. Куда девать Ваню? В мастерские или в цех его не возьмут. Пришлось отдать учеником в бухгалтерию. Февральскую Революцию мой прадед встретил политическим ссыльным, заместителем главного бухгалтера Щуровского цементного завода.

РАЗВИТИЕ ПРОМЫШЛЕННОСТИ В КОЛОМНЕ В КОНЦЕ XIX ВЕКА

В Коломенском уезде, как и по всей стране, после освобождения крестьян в 1861 году, быстрыми темпами развивался промышленный капитализм. Из торгового города Коломна превращалась в крупный промышленный центр. Уже в 80–е девятнадцатого века годы в Коломне насчитывалось 26 фабрик и заводов. Среди них: шелкокрутильная, шелкоткацкая канатная и бечевая фабрики, лесопильный, кирпичный и мыловаренный, водочный, солодовый заводы.

В 1863 году в селе Боброво инженер Струве, разбогатевший на строительстве Московско-Саратовской железной дороги, основал машиностроительный завод, который стал крупнейшим предприятием Коломны. В 1872 году на базе завода Струве образовалось «Акционерное общество Коломенского машиностроительного завода» во главе с братьями Струве и Лессингом. Село Боброво превратилось в крупный заводской поселок. В 1897 году численность жителей в Боброве составляло 5167 человек. Это были рабочие Коломенского завода. Ямки, где построили дом мои прапрадед и прапрабабушка, постоянно враждовали с Митяевом. В Митяеве жили производители кирпича, поэтому их любимым оружием в кулачных боях был вложенный в рукавицу кусок кирпича. На зиму на завод нанимались жители Парфентьева. Их звали парфентьевскими пуздырьками. Такое прозвище они получили за то, что просили у жителей Ямок пузырьки под лекарство, которое покупали в аптеке. При этом они говорили: «Тётенька, дай пуздырёк». Рядом с деревянным заводским театром вырос посёлок Новая Стройка. Улицы этого посёлка получили названия по строительным материалам: Глинная, Бутовая, Известковая, Водяная. Есть среди них Паровозная и Пароходная. Улицы посёлка проведены параллельно друг другу, а все участки одинаковые. Новая стройка как раз посередине между городской заставой (современный Мемориальный парк) и заводскими проходными. На Новой Стройке я сейчас живу, а в 1905 году мой дед снимал квартиру на одной из соседних улиц.

Рабочие жили и работали в тяжелых условиях. На фабриках и заводах рабочие работали до полного изнеможения.

Рабочему некуда было жаловаться на бесправное положение.

Особенно тяжелы были условия труда на Коломенском машиностроительном заводе. Долгое время предприятие представляло собой полукустарную мастерскую с самой примитивной техникой. Многие производственные помещения не имели даже окон, вытяжных труб для газа, дыма и пыли. Паровозная и вагонная кузнецы находились в огромных мрачных сараях. Через небольшое отверстие едва пробивался дневной свет. Горны не имели дымовых труб. Густой дым, угольная пыль и едкий сернистый газ разъедали кузнецам глаза, разрушали легкие. В кузницах наравне со взрослыми работали 14-15 летние подростки.

Нелегче был труд и в других мастерских завода. Все грузы перетаскивались вручную.

Рабочий день официально длился 11,5 часов. Но это было только на бумаге. Обычно он продолжался 14. 5-16. 5 часов. При выполнении срочных заказов рабочих принуждали оставаться на заводе сутками.

Этот тяжелый многочасовой труд рабочих оплачивался нищенски. Так в 1883 году из общего числа рабочих только 4,1% зарабатывали в день полтора два рубля. Основная масса рабочих получала 25-80 копеек. Подростки получали еще меньше. Но даже эта крайне низкая зарплата не попадала рабочему полностью. По любому случаю с рабочего взимались штрафы. Несколько страниц в расчетной книжке рабочего отводилось под «Табель взысканий с рабочего».

Возле завода помещалась баня купца Шумова. Рабочие пользовались ею, так как заводской бани долгое время не было. Администрация завода выплачивала Шумову по 10 копеек за каждый банный билет, а потом раздавала их рабочим. При выплате зарплаты эти деньги удерживались с рабочих. Испытывая постоянную нужду, не получая зарплату в срок, рабочие каждую субботу, якобы для «семьи», брали по пять-шесть билетов. Часть билетов использовалась по назначению, а остальные билеты шли трактирщикам, которые охотно принимали их по 7 копеек за штуку, а позже сбывали их Шумову уже по 8-9 копеек. Так совершался круговорот банных билетов, превращавшихся в дисконтные векселя. Это один из обычных примеров легкой наживы за счет заводских рабочих, дисконт в три копейки приходилось оплачивать им.

Еще одним средством разорения рабочего была заводская лавка. Цены на товары там были значительно выше, чем на рынке. В 1878 году лавка была заменена «обществом потребителей», которая грабила рабочих еще бессовестней. В магазине совершались различные жульничества. Живя в постоянной нищете, рабочие были вынуждены становиться пайщиками магазина, так как магазин выдавал им товары в кредит.

Видя такое положение дел, моя прапрабабушка Ольга Кузьминична решила на тысячу рублей, полученных за ноги мужа, открыть у себя дома лавочку. Товары приходилось давать соседям в долг. Да ещё дочери любили проводить время в лавочке за поеданием сладостей. Дело быстро пришло в упадок.

Многих начальников цехов и мастера приглашались из-за границы. Начальник судостроительной мастерской открыто избивал рабочих, причем особенно любил бить лежачих.

Еще одним способом угнетения рабочих набирать рабочих на завод по своему усмотрению. Было широко распространено взяточничество. Некоторые мастера даже установили таксу 25-50 рублей при поступлении на завод. По инициативе мастера или табельщика имена рабочих попадали в «Книгу для наблюдения за мировыми и рабочими, коим не дозволено поступление на работы». Для тех, кого заносили в эту книгу, навсегда был закрыт путь поступления на завод.

Невыносимы были тяжелыми и жилищные условия. После изнурительного труда они не имели возможности отдохнуть. Жили в жалких лачугах, в сырых и темных общежитиях с нарами в два три этажа. Фабричный инспектор Е. Дементьев писал, что все жилые помещения для рабочих имеют одну общую черту сходства – это чрезмерное переполнение.

Чрезмерный труд. Плохие условия жизни все это вызывало различные болезни увечья. Заболевшие старались переносить болезнь на ногах, так как время болезни не оплачивались. В заводской больнице были просто жуткие условие по содержанию больных. В этой больнице редко кто выздоравливал.

Жизнь рабочих была очень тяжела. Государство толи не могло помогать рабочим, толи никак не хотело понять, что рабочим, в большинстве своём недавним крестьянам нужно помочь обустроиться в городской жизни. Но это не могло остаться безнаказанным.

ПОЯВЛЕНИЕ МАРКСИЗМА В КОЛОМНЕ, НАЧАЛО ЗАБАСТОВОЧНОГО ДВИЖЕНИЯ

Идеологическое обеспечение власти сводилось в ту пору к церковной пропаганде. Имущие классы толи были чрезмерно жадными, толи не считали церковную идеологию эффективной, во всяком случае, на содержание церковного хора из зарплаты рабочих был предусмотрен специальный вычет в размере двух процентов. То было время падения веры в Бога в умах, прежде всего верхних слоёв общества. Молитва перед сном казалась многим образованным людям анахронизмом детской комнаты. Редки были и духовные отцы, которые могли увлечь паству. Одного такого уникума встретил на своём пути Витте – министр царского правительства. Мы ещё не раз упомянем этого человека – Сергея Юльевича Витте, бывшего яркой фигурой на верхушке власти того времени. Он был по образованию математиком и механиком, занимался много железнодорожным делом. Считал себя основателем Петербургского Политехнического Института. Однажды он заехал туда по делам, и ему захотелось тряхнуть стариной. Он сказал ректору, что хочет послушать со студентами какую-нибудь лекцию по математике, физике или механике. Ректор предложил ему послушать лекцию по Закону Божьему, которую читает священник Петров. «Вы меня не поняли»,- сказал Витте, считавший себя в глубине души атеистом. «Нет-нет, я Вас понял, просто, когда читает Петров, другие лекции у нас не читаются, всё равно все пойдут слушать Петрова», - возразил ректор.

Удивлённый и заинтересованный Витте прослушал лекцию. Лекция произвела на него такое впечатление, что он даже доложил об этом царю. Николай II не удивился: «Я знаю Петрова, он преподавал раньше в Михайловском артиллерийском училище». (Это училище при советской власти переехало в Коломну. Оно называлось Коломенским Высшим Артиллерийским Командным Училищем, а теперь стало филиалом Военно-артиллерийского Университета. Эту организацию в Санкт-Петербурге называют Михайловским училищем. ) Характерно, что столь яркую личность, как Петров “съело” его церковное окружение. Он был извергнут из сана, отстранён от службы и преподавания. На фоне серой массы церковных чиновников Петров был слишком ярок.

В условиях такого идеологического недоедания оказались востребованы думающими людьми идеи марксизма, описывающие историю, как борьбу классов за свои экономические интересы.

Собранный в большие массы народ склонен к самоорганизации. В армии появляются «деды», в местах лишения свободы «паханы». Командование и администрация с ними не могут не считаться, хотя никакими формальными правами эти «авторитеты» и не обладают. Так получилось и на Коломенском машиностроительном заводе. Там появились рабочие, которых в своей среде называли «закопёрщиками». Это было почетное и уважаемое прозвище.

Уважаемый слесарь Сорокин, проработавший на Коломенском заводе 15 лет, привык говорить правду в глаза. За это Администрация выгнала его. Дело было так. Заведующий строительным отделом и административной частью завода Войтек опутал весь завод сетью шпионажа, следил за поведением рабочих и регулярно доносил о «подозрительных» полицейскому уряднику села Боброва. Стукачей и их покровителей издавна не любят в народе. Поэтому, выведенный из терпения Сорокин бросился на Войтека с кулаками, но тут же был схвачен и уволен с завода. Вскоре на многолюдных местах возле завода появились написанные от руки листки, которые призывали рабочих к протесту против произвола ненавистного Войтека и против увольнения Сорокина. Испуганная полиция выслала Сорокина из Коломны. Это первый известный в Коломне случай попытки организации протеста. К сожалению, в литературе не указывается год, когда произошло увольнение Сорокина, но из его стажа работы можно заключить, что это было не ранее 1878 года. Закопёрщики подталкивали своих товарищей к мысли, что есть только одно средство борьбы с администрацией – объединение. В 90-х годах рабочие Коломны перешли от протеста одиночек к выступлениям цехов и всего предприятия.

В 1894 году на Коломенском машиностроительном заводе возникла первая забастовка. Поводом для нее послужило объявление администрации от 15 марта о том, что заработная плата за февраль будет задержана на шесть дней, а за следующий месяц - еще на больший срок. Возмущенные рабочие зароптали. В тот же день 60 закопёрщиков пошли в контору завода и настоятельно потребовали своевременной выплаты заработной платы. Администрация ответила отказом. Весть об этом очень быстро облетела всех рабочих. На следующий день, придя на завод, они решили не приниматься за работу до тех пор, пока не будет удовлетворено их требование. Около двух тысяч человек собралось у главной конторы завода. Администрация первый раз встретилась с таким выступлением рабочих. Директор завода вынужден был заявить, что зарплата будет выдана в установленные сроки.

Это была первая крупная победа рабочих Коломны. Она придала им уверенность в эффективности коллективных действий.

Вскоре после этого выступления новые события взбудоражили весь машиностроительный завод. 400 рабочих новомеханического цеха подготовили требование к администрации о повышении платы за сдельную и сверхурочную работу. Рабочие других цехов, узнав об этом, присоединили и свой протест против жульнических махинаций табельщиков, снижавших заработную плату, против грабительских цен в заводской потребительской лавке.

Администрации удалось сорвать выступление рабочих. В ход были пущены все средства. Шпионы рыскали по цехам, выискивая «зачинщиков». О готовившейся забастовке сообщили губернатору.

В 1896 году по инициативе рабочих того же новомеханического цеха на Коломенском заводе вновь началось волнение. Рабочие выступили с протестом против нового порядка взыскания штрафов, введенного администрацией. Обычно штрафы налагались начальником цеха или мастером, которые раз в месяц сообщали о штрафах в контору завода. Иногда «провинившемуся» рабочему удавалось как-то задобрить мастера, и тот слагал некоторую сумму штрафа. По новому порядку полагалось сообщать о наложении штрафов в контору дирекции в тот же день. В ответ на это рабочие решили предъявить свои требования о повышении зарплаты, сокращении рабочего дня, отмене непосильных штрафов. В случае отказа они грозили массовым прекращением работы. Испуганная администрация предприняла ряд мер. Но рабочие не успокаивались. Тогда хозяева завода вынуждены были пойти на уступки, и отказались от нового порядка штрафования.

Одновременно с волнениями на машиностроительном заводе началась забастовка на шелкокрутильной фабрике Абека. На фабрике применялся главным образом женский труд. Работали женщины по 12 часов, а получали 30 копеек в день. Работниц грабили штрафами, даже били.

Моя прабабушка Екатерина Николаевна проработала на этой фабрике всего неделю. Правда она называла её, почему-то, «шелкомотальной фабрикой Ангилери» - это более позднее название фабрики. (В послереволюционное время фабрика превратилась в завод по выпуску патефонов, а когда патефонам пришли на смену электронные устройства, «патефонка» превратилась в завод текстильного машиностроения – Текстильмаш. ) Подружки пошли работать на эту фабрику и она с ними. Однако, ей там не понравилось, и она решила продолжать жить дома. Доходов Ольги Кузьминичны от её «медицинской практики» хватало на всю её семью.

В 90-х годах в Коломне возникли марксистские кружки и группы. Первый кружок создали рабочие Коломенского машиностроительного завода Иванов и Захаров. В кружке велись политические беседы, читалась марксистская литература. Просуществовал он недолго. В феврале 1890 года полиция произвела на квартирах Иванова и Захарова ночной обыск, обнаружила много литературы «преступного характера».

В конце 90-х годов гимназисты Коломны организовали свой кружок, активными членами которого были Николай Сапожков, Бронислав Старкевич и другие. Кружковцы часто встречались, много читали. Кружок имел свою библиотеку. Кружковцы проводили большую просветительную работу среди населения города. В доме, где жил Н. Сапожков, часто собирался кружок гимназистов. Там всегда было многолюдно, делались доклады, велись беседы. Рабочие охотно посещали этот дом. Николай Сапожков не был рабочим. Родился Сапожков в Рязани в семье машиниста. В Коломне учился в гимназии. Поступил в Московский Университет на естественно-научный факультет. После поражения первой русской революции он просидел три года в Таганской тюрьме. С 1911 года он жил в Париже. Крупская писала о нём, что трудно было нерабочему человеку найти работу в Париже, но Сапожков не унывал и расписывал тарелки. С началом войны в 1914 году он ушёл добровольцем во французскую армию. Крупская сообщает, что Сапожков погиб 16 апреля 1917 года в бою в Арденнах.

В 1900 году кружок гимназистов наладил связь с кружком рабочих Коломенского завода. Во главе заводского кружка стоял рабочий-модельщик В. Соколов. Наиболее активные члены кружков впоследствии вошли в состав Коломенской организации Российской Социал-демократической Рабочей Партии (РСДРП).

С декабря 1900 года за границей Ленин начал издание нелегальной марксистской газеты «Искра». Целями этой газеты были: пропаганда идеологии марксизма и агитация за создание рабочей партии (РСДРП). С самого начала своего издания «Искра» стала поступать в Коломну. Это способствовало созданию в Коломне организации РСДРП. В 1901 году при активной помощи Московского Комитета РСДРП марксистские кружки Коломны объединились в организацию РСДРП. В нее вошли рабочие Коломенского машиностроительного завода В. Соколов и М. Сурин, а также часть членов гимназического кружка во главе с Н. Сапожковым. Члены Коломенской организации РСДРП почти каждую субботу тайно собирались у стен Голутвинского монастыря. Для экстренных встреч они использовали туннель под железной дорогой, или как (его тогда называли «трубу») в районе оврага за которым начиналось Боброво. Туннель служил для пропуска дождевой воды стекавшей по оврагу, а не для прохода или проезда.

В этой организации был и мой прадед Иван Михайлович. Он прошёл долгий путь подпольной работы. Имел партийное прозвище «Медведь». Пересекался Александром Петровичем Смирновым будущим секретарём ЦК ВКП(б) и одновременно заместителем председателем Совета Народных Комиссаров РФ (по теперешнему заместителем председателя Совета Министров), казнённым в 1938 году и поэтому мало известным знатокам истории партии.

После одной из своих посадок в царскую тюрьму прадед приезжал в Киев, где одно время находился ЦК РСДРП. Судьба сводила его с Глебом Максимилиановичем Кржижановским. С будущим руководителем плана электрификации России (ГОЭЛРО) они варили кашу на свечке. Будущий вице-президент Академии Наук СССР Кржижановский учил моего прадеда высшей математике. Это называлось тюремными университетами.

Последний раз царская полиция арестовала моего прадеда после обысков, которые она провела на квартирах коломенских социал-демократов в ночь на 10 октября 1910 года. В книге Г. Ефремцева и Д. Кузнецова «Коломна» (М. , Московский Рабочий 1977) об этом событии сообщается на странице 104 в следующих выражениях: «Материалы обыска явились для властей основанием к аресту группы видных партийцев, членов Коломенского районного комитета Н. В. Беликова, С. Г. Наумова, И. М. Михайлова и других»

Как утверждал О. П. Булич в изданной в 1928 году книге «Коломна. Пути исторического развития города. Общий очерк», после этого события работа РСДРП в городе не велась вплоть до начала легального периода истории партии в 1912 году.

А в самый последний раз И. М. Михайлова арестовали в апреле 1937 года. Уходя на Комсомольскую улицу, он сказал жене и дочери (моим прабабушке и бабушке): «Это не царь-дурак. К товарищам попадёшь - обратно не вырвешься» После XX съезда вдове выдали справку о реабилитации мужа.

Но вернёмся в начало века. Тогда все были молоды. Политические дела не мешали амурным. В ту пору на ямках жила Ираида Карасёва она же Муравьёва. У неё был брат, который занимался интересным делом, сестра называла это дело терроризмом. На самом деле брат никого не убивал и не взрывал. На участке дороги между станциями Коломна и Голутвин имелись две так называемых «трубы» - два туннеля для пропуска воды. Один у бывшего теперь оврага на уровне 99-ой аптеки, а другая - у теперешней Фабрики Кухни. У трубы, что у оврага он вспрыгивал на медленно идущий на повороте поезд, открывал вагон и выбрасывал некоторое количество груза перед Ямками там, где теперь туннель. Это был, конечно, не терроризм и не политика. Неизвестно почему брат застрелился из винтовки. Разулся, упёр дуло винтовки в грудь и нажал большим пальцем ноги на курок.

В политику девушек привлекали не только светлые идеалы, но и молодые люди ею занимавшиеся. Говорят, многие коломенские девицы посещали политические мероприятия РСДРП из-за привлекательности Николая Сапожкова. Он был очень красив, могуч, умён, образован и красиво говорил.

Считается, что между моим прадедом и Ираидой Карасёвой был роман. Когда после своего последнего при царе ареста прадед, как и его учитель математики, Кржижановский перешли на легальное положение, Кржижановский стал заведовать московской кабельной электросетью, а прадед стал заниматься бухгалтерией, сначала в потребительском обществе в Рязани, а потом на цементном заводе Либгарта в Щурово, входившем в ту пору в Рязанскую губернию куда прадед был выслан из Коломны. Дело было в 1912 году в год выпуска первого номера легальной газеты «Правда», в котором рассказывалось, кстати, о гибели «Титаника». Прадед сказал Ираиде, что «ему нужна жена не общественная, а индивидуальная» и женился на моей прабабушке. Екатерина Николаевна была в ту пору двадцатичетырёхлетней красавицей с волосами цвета трансформаторного провода, как называет этот цвет мой отец.

В 1905 году в коломенскую организацию РСДРП входил Иван Андреевич Козлов ставший в последствии советским писателем. В 1905 году ему, как и Ираиде было 17 лет. В начале пятидесятых годов он собирал материалы для романа «Жизнь в борьбе» о событиях революции 1905 года в Коломне. Он общался Ираидой. Она много рассказывала, о моём прадеде. В ту пору он ещё не был реабилитирован, поэтому хорошо о нём нельзя было говорить или писать. Но любовь есть любовь. Ираида рассказала, что это она 17-летняя малолетка отвергла Ивана Михайловича, он бут-то даже стрелялся из-за неё. Вызывал кого-то на дуэль. Стрелял в себя. Правда полёт фантазии пришлось умерить. Дуэли объявлялись несостоявшимися. А попытка самоубийства закончилась якобы раной ноги! (Прадед не имел ранения в ногу. ) По непонятной причине в своих фантазиях, рассказывая о прадеде, Ираида использовала некоторые подробности биографии А. П. Смирнова (того секретаря ЦК, казнённого в 1938 году). Как возник такой собирательный образ? Непонятно.

После Октябрьской революции 1917 года Ираида работала в Коломенском совете. В протоколах заседания Исполкома (то есть исполнительного комитета) за конец 1925г. Сохранилась следующая загадочная подробность жизни Ираиды Карасёвой. На заседании Исполкома был заслушан начальник следственного отдела Коломны, носивший почти сказочную фамилию Андерсон. Он получил «из центра» (то есть из Москвы) указание арестовать Карасёву. На заседании Исполкома «арестованная» была «взята на поруки». Чем Ираида провинилась перед тогдашней «уголовкой» так и осталось неизвестным.

Вернёмся из далёких двадцатых годов XX века в ещё более далёкие девятисотые.

15 декабря 1902 года администрация Коломенского машиностроительного завода решила отметить выпуск трехтысячного паровоза. Хозяева рассчитывали провести торжество в верноподданническом духе, продемонстрировать показное благополучие рабочих.

В ответ на это Коломенская организация РСДРП выпустила листовку «Мастеровым Коломенского завода», которой призывала рабочих не принимать участия в этом «празднестве», активно бороться с капиталистами. «Подача куска пирога и полбутылки водки оскорбительна для рабочих, спинами и потом которых создавались эти заводы», - говорилось в листовке. Проведение «празднества» в намеченный день было сорвано. Администрация вынуждена была оттянуть его.

Волнения на Коломенском заводе вызывали тревогу у царского правительства, которое оказывало администрации этого предприятия всяческие знаки внимания.

На проведение запоздалого «празднества» в Коломну вместе со многими высокопоставленными лицами приехал министр путей сообщения Хилков, который выступил с речью перед рабочими. В своей речи он не нашёл ничего более умного, чем на словах провозгласить выдуманную преданность рабочих завода царским властям.

Насколько речь Хилкова о преданности коломенских рабочих царскому правительству не соответствовала действительности, говорит тот факт, что уже через месяц после «празднества» забастовал машиностроительный завод. Рабочие требовали повышения заработной платы.

Коломенская организация РСДРП тщательно подготовила эту забастовку. В доме одного рабочего, была создана тайная типография. Ночью, при свете коптилки, Н. Сапожков и другие руководители организации печатали боевые листовки и прокламации, которые днем раздавались надежным товарищам для распространения среди рабочих. Стачка на Коломенском заводе прошла успешно, рабочие одержали победу.

После этого Коломенская организация РСДРП стала деятельно готовиться к встрече международного пролетарского праздника 1 Мая 1903 года.

В конце апреля машинист паровоза «кукушки» («кукушка» - это такой паровозик без тендера, который используется для перевозок внутри завода) ночью разбросал на территории завода более 150 листовок, которые призывали рабочих к борьбе с администрацией и царизмом под лозунгом: «Долой самодержавие!»

«На улицу, товарищи!» - таким призывом заканчивалась листовка. В большом Протопоповском овраге, расположенном за городом, под руководством Коломенской организации РСДРП состоялась маевка рабочих.

Лозунги «Долой самодержавие!», «Да здравствует демократическая республика!» были самыми популярными среди широких слоёв населения России. Монархическая система правления дискредитировала себя. Чиновничий аппарат высшей власти и получающие от него заказы хозяева заводов, беззастенчиво наживались за счёт жестокой эксплуатации рабочего люда.

В такой обстановке деятельность РСДРП и других оппозиционных партий беспокоила царские карательные органы. Сам факт существования Коломенской организации РСДРП серьёзно тревожил не только уездную полицию, но и московского губернатора, который писал, что «в Коломенском уезде за последнее время начинает особо развиваться пропаганда».

Администрация и полиция принимали все меры, чтобы разгромить партийную организацию. Жандармскому полковнику Боту удалось угрозами и обещаниями вынудить одного малодушного рабочего деревообделочного цеха назвать членов Коломенской организации РСДРП.

В январе 1904 года был» арестованы Н. Сапожков, М. Сурин, В. Соколов и другие члены РСДРП (всего 31 человек). Летом 1904 года после шестимесячного тюремного заключения они были выпущены на свободу под надзор полиции. Агитационно-пропагандистская работа возобновилась. Каждую субботу устраивались массовки рабочих. Организация быстро росла. В 1904 году она насчитывала 75 членов.

Существовала ли в Коломне организация другой революционной партии, партии Социалистов революционеров (сокращённо СР)? По историческим работам советского периода это сказать трудно. СР имела наибольшее влияние в крестьянской среде. Членов партии социалистов революционеров называли эсерами. В начале XX века РСДРП в своих газетах только лишь указывала на упущения в пропаганде в среде крестьянских масс. Есть ссылки на недостаток в работе в коломенском уезде. РСДРП и СР в то время скорее конкурировали, чем противостояли друг-другу. Известный террорист поэт и прозаик эсер Б. В. Савинков пользовался большим авторитетом также и у социал-демократов. В ссылках эсеры и социал-демократы образовывали единую культурную среду. Видимо в коломенском уезде эсеры вели работу, но в книгах об этом ничего определённого найти нельзя.

К концу 1904 года в Коломне, как и во всей стране, сформировалась непримиримая с царским правительством оппозиция в виде двух нелегальных партий: РСДРП и, по-видимому, партии социалистов революционеров СР, которые активно вели революционную пропаганду.

НАЧАЛО РЕВОЛЮЦИИ

Накануне отмены крепостного права Российская империя продемонстрировала свою военную и организационную несостоятельность в Крымской войне. Оборона Севастополя вписала в нашу военную историю яркие страницы, но победить Россия не смогла.

В начале XX века судьба устроила военной машине самодержавной России проверку на театре дальневосточной войны с Японией за Манчжурию. Российский капитализм использовал северо-восток Китая для сбыта своих товаров и в качестве транзитного транспортного коридора. Железная дорога на Владивосток пролегала через построенный русскими город Харбин в Манчжурии. Так называемая Китайская Восточная Железная Дорога (КВЖД) была любимым детищем министра Витте.

На этой войне погиб жених моей прабабушки – солдат лейб-гвардии. В Коломне ходили слухи о бессовестных аферах, на которых наживались поставщики. Рассказывали о сапогах с картонными подошвами, о ящиках, в которых вместо снарядов артиллеристы находили иконы.

Последнюю точку в этой трагической войне поставил японский флот адмирала Того, подстерёгший в Цусимском проливе эскадру адмирала Рожественского, отправленную из Кронштадта на помощь осаждённой базе русского флота в Порт-Артуре на побережье Китая. За время восьмимесячного похода, Порт-Артур пал. Поэтому, эскадра шла без всякой военной цели. Её последней задачей было добраться до Владивостока. Японский флот уничтожил эскадру в мае 1905 года. Слово «Цусима» стало нарицательным для характеристики бесславного поражения.

Потрясение от поражения в русском обществе было очень велико. Общество наполнилось раздражением против властей. Рассказывают, что гимназистки посылали японскому императору, поздравительные телеграммы. Существует такое состояние, дети это хорошо знают, когда расстроенный неудачей, опозорившийся перед окружающими и, самое главное, перед собой человек совершает подобные неразумные поступки. В таком состоянии разражённые люди бездумно обижают близких, дети ломают игрушки, ссорятся с друзьями. В этом состоянии оказалось российское общество.

Во время войны, для поднятия духа населения царь Николай II и другие известные люди совершали поездки по стране. Летом 1904 года Николай II посетил в Коломне 5-ый мортирный полк, готовившийся к отправке на фронт.

Следом за царём Коломну посетил уважаемый в народе священник, ныне причисленный к лику святых, Иоанн Кронштадтский. Он отслужил несколько молебнов о даровании победы «христолюбивому воинству». Интересна личность Иоанна Кронштадтского. Несмотря на своё положение, он оставался критически настроенным по отношению к царской власти дома Романовых. Из уст в уста передаётся высказывание Иоанна, в котором он утверждал, что невозможно отмолить грехи Романовых. Имел ли он в виду жестокости при восшествии на трон первого царя из дома Романовых, когда на Спасских воротах Кремля был повешен на толстой верёвке возможный претендент на престол, трёхлетний Ванечка – сын Лжедмитрия II и Марины Мнишек. Или Иоанн думал об упразднении патриаршества на Руси Петром Великим, а может быть о спровоцированном при «тишайшем» Алексее Михайловиче церковном расколе. Неизвестно.

Несмотря на пропаганду патриотизма, война всей своей тяжестью давившая на плечи трудящихся, оставалась непопулярной. В стране обострился промышленный кризис. Понизилась заработная плата. В ноябре и декабре 1904 года в Москве проходили большие демонстрации под лозунгами: «Долой войну!», «Долой самодержавие!» Россия вступила в полосу революционного кризиса, когда общество не хотело, чтобы им управляли по-старому.

9 (по новому стилю 22) января 1905 года совершилась трагедия, получившая название «кровавое воскресение». Историки до сих пор спорят о том, по чьей вине был отдан нелепый приказ стрелять в пришедшую к царю депутацию рабочих. Стрельба по людям, пришедшим с иконами к царю - помазаннику божьему глубоко возмутила народ и привела к началу первой русской революции. Поднялась мощная волна забастовок протеста под лозунгом: «Долой самодержавие!».

Когда в смутное время заговорщики убивали в Кремле венчанного на царство Лжедмитрия I, они кричали москвичам: «Идите в Кремль, поляки хотят убить государя!» Тот же трюк опробовали и в 1905 году. В Коломне местные власти принялись усиленно распространять слухи о том, будто бы петербургские рабочие хотели убить царя в Зимнем дворце, а солдаты, охранявшие его, вынуждены были стрелять в нападавших рабочих.

Социал-демократы Коломны разоблачали эту клевету. Воспользовавшись временным отсутствием полицейских, они организовали многолюдный митинг возле магазина потребительского общества, недалеко от заводских ворот, из которых рабочие выходили по окончании смены.

- Товарищи! Остановитесь! Важные новости! Послушайте! - с такими словами обращались к рабочим.

Вокруг них быстро собралась большая группа рабочих. Н. Сапожков начал речь. Он был замечательным оратором. Рабочие говорили, что он мог с первых же слов «сразу брать за душу».

Сапожков рассказал, что произошло на Дворцовой площади 9 января, вскрыл истинные причины кровавой расправы над рабочими. Оратор говорил собравшимся, что рабочим пришла пора подняться на борьбу за свои права и свободу, против царизма и капиталистов.

- Вы делаете паровозы и классные вагоны, а сами таскаетесь пешком или ездите в телячьих, - говорил Сапожков. - Вы построили хоромы для заводчика и его прихвостней, а сами живете в хибарках, в холоде и голоде. Царь затеял преступную, грабительскую войну, тысячи гибнут вдали от родины неведомо за что.

Речь Сапожкова была прервана. Появилась полиция. Заканчивая речь, он крикнул: «Долой войну! Долой самодержавие! Да здравствует всеобщая политическая забастовка!»

Митинг произвел глубокое впечатление на рабочих. Весть о нем на следующий день облетела все предприятия. Однако рабочие предпочитали обсуждать политические события в своём узком кругу. Тогда социал-демократическая организация стала готовить забастовочные выступления.

Забастовка на машиностроительном заводе готовилась под лозунгом экономических требований: отмена штрафов, сокращение на два часа рабочего дня в субботу, окончание работ в цехах за 10 минут до гудка, устройство в мастерских умывальников. Специально готовились незначительные требования, чтобы администрация их могла легко удовлетворить. Расчёт при этом делался на то, чтобы рабочие почувствовали силу коллективных действий.

Забастовка началась 1-го февраля 1905 года. Забастовал машиносборочный цех, в котором работали 700 человек. К забастовке присоединились рабочие других цехов. В то время на заводе трудилось 7 тысяч человек. Дирекция, опасалась всеобщей забастовки, поэтому она пошла на уступки. Главная контора завода спешно пересмотрела расценки, сократила рабочий день в субботу на два часа, разрешила рабочим оканчивать смену за 10 минут до гудка. Своим успехом забастовщики были обязаны ещё и тому, что в это время завод выполнял правительственные заказы. Правительству требовались паровозы для обеспечения перевозов в Манчжурии к театру военных действий. Срыв заказа мог привести к применению со стороны государства резких мер, которые только усугубили бы конфликт рабочих и администрации.

Коломенская организация социал-демократов работала в составе московской окружной организации. Московский окружной комитет (МОК) РСДРП присылал своих агитаторов. Это было очень важно, так как у пропагандируемых рабочих не пропадал интерес ко всё новым и новым людям. Митинги проводились в Щуровском и Сергиевском лесах, у стен Голутвинского монастыря. То есть выбирались отдалённые места, скрытые от постороннего глаза. Однако расширение пропаганды потребовало проведения митингов у ворот машиностроительного завода. Это было рискованно. Но такие митинги имели успех. Рабочие кричали: «Долой самодержавие!» Полиция разгоняла митинги, охотилась за ораторами, но рабочие усиленно охраняли их. Появилась потребность в создании боевой дружины. В эту дружину входил мой прадед Иван Михайлович.

Летом был проведён митинг даже на территории завода на глазах администрации. В митинге участвовал приехавший из Москвы уроженец Коломны руководитель боевых дружин Красной Пресни Литвин-Седой.

Интересна судьба этого человека. Зиновий Яковлевич Литвин, родился в Коломне. (Прозвище Седой он получил за то, что в 22 года поседел в Петербургских тюрьмах. ) Его отец был сторожем и истопником не то на цементном заводе не то на машиностроительном. В семье было восемь детей. Мать зарабатывала тем, что кухарничала на свадьбах. Она приносила домой «объедки и огрызки». Семья переехала в Москву. Отец стал сторожем на лесном складе. Он легко нашёл эту работу, так как был отставным «не то унтером, не то фельдфебелем или каптенармусом». Литвин в своей автобиографии сообщает, что его отец, вымуштрованный в армии при Николае I, отдал его учиться грамоте. (Воспоминания опубликованы в репринтном издании «Деятели СССР и революционного движения России. Энциклопедический словарь Гранат», М. , 1989, с. 657-660. ) Потом учёба у старшего брата. Научившись «пилить и паять», Литвин сбежал от побоев и стал работать на московских заводах и железных дорогах. В это время он впервые познакомился с запрещённой литературой. Ко времени начала своего политического образования Литвин, как он пишет об этом сам, «ненавидел религию и был заражён антисемитизмом». В Большой Советской Энциклопедии есть статья «Литвин-Седой» рядом с именем и отчеством Зиновий Яковлевич в скобках дано: Залман Янгелевич. Видимо отец революционера был одним из тех евреев, которые при Николае I служили в русской армии. Выходит, что сын еврея был настоящим интернационалистом, раз успел побыть антисемитом.

В июле 1905 года в типографии МОК была отпечатана листовка: «Ко всем рабочим Коломенского завода», в которой призывали рабочих организованно начать всеобщую политическую забастовку. В листовки было следующее обращение к рабочим: «То одна, то другая мастерская нашего завода бросит работу и просит кое-каких изменений в условиях труда. Администрация спешит скорее на уступки: затыкает рты десятикопеечной прибавкой, и снова все тихо, спокойно. А между тем, разве у нас нет общих нужд! Они есть. Только надо быть смелее и дружнее».

В листовке предлагалось выдвинуть следующие требования экономического характера: восьмичасовой рабочий день, полное уничтожение всяких штрафов, увеличение расценок на 50%, вежливое обращение со стороны заводской администрации, отмена вычетов на Красный Крест и на флот. В листовке рабочих учили, что нужно путем вооруженного восстания против самодержавия добиться политических свобод: свободы собраний, слова, печати, союзов и забастовок, неприкосновенности личности и жилища.

В листовке указывалось, что только так можно добиться настоящей политической свободы, созыва Учредительного собрания из выборных от всего народа на основании всеобщего, равного, тайного и прямого голосования, провозглашения демократической республики.

Листовка быстро приобрела популярность среди рабочих.

В 1905 году выступления рабочих Коломенского завода проходили не стихийно. Ими руководили не прежние закопёрщики, а группа местных социал-демократов.

ВСЕРОССИЙСКАЯ ЗАБАСТОВКА, ВОЗНИКНОВЕНИЕ В КОЛОМНЕ СОВЕТА РАБОЧИХ ДЕПУТАТОВ

Чем ближе рассказ о кровавых событиях, декабря 1905 года в Коломне, тем больше теребит душу вопрос, почему тогда почти сто лет тому назад общество раскололось.

Известны кадры хроники. Ещё не старый, но бородатый и уже изгнанный из СССР Солженицын выступает где-то на Западе. Он говорит о причинах приведших к трагическим событиям первой половины XX века в России. «Потому что забыли Бога!», - одним предложением пытается объяснить всё нобелевский лауреат по литературе.

Действительно, всего за сорок лет до революции 1905 года, предки рабочих и предки большинства зажиточных городских мещан были недавно получившими свободу крестьянами. Какие-то причины заставили их оставить привычный сельский уклад и пойти в город. Наверное, дело шло о выживании. Но в городе одни стали хозяевами, а другие наёмными рабочими. Несколько десятилетий карабканья из низов в верхи разучили выкарабкавшихся уважать человеческие интересы тех, кто не смог подняться. Они забыли Бога, забыли евангельские заповеди о любви к ближнему. И вот имущие начинают организовываться в чёрные сотни, члены которых - «черносотенцы» - силой дубинок, пытаются не дать другим поднять голову и возвысить голос в защиту своих человеческих прав. Идеей черносотенцев было сохранение общества без перемен. Им казалось, что так им будет лучше. Название для своей организации они заимствовали у состоявших из простонародья, то есть из чёрного люда, частей ополчения армии Минина и Пожарского. Эти ополченцы в 1612 году заняли Москву, и через год там был возведён на трон первый царь из династии Романовых. Черносотенцы XX века, думали, что правление Романовых их устраивает. «Союз русского народа», «Союз Михаила Архангела», «Союзы русских людей» - так назывались черносотенные организации. Коломенская черносотенная организация называлась «Священный союз народной самоохраны». Во главе неё стояли: городской голова Посохин, священник Горский и купец Буткин прозванный Иваном Сусаниным.

7 декабря 1905 года Московский Совет объявил всеобщую забастовку. В Москве за порядком следили многочисленные боевые дружины рабочих организаций различной политической направленности. Например, боевыми дружинами на Пресне совместно руководили социал-демократ Литвинов-Седой и социалист-революционер Соколов. Дружиной железнодорожников руководили социал-демократ Горчилин и социалист-революционер Ухтомский.

В это время и в Коломне происходили многолюдные митинги. 3 октября против митингующих перед проходными полиция применила оружие. Один рабочий был ранен. Так пролилась первая кровь.

8 октября на машиностроительном заводе забастовали рабочие паровозостроительной кузницы, к вечеру бастовали 500 человек. На следующий день на митинге были сформулированы многочисленные требования забастовщиков. Среди них: восьмичасовой рабочий день, отмена сверхурочных, повышение расценок, страхование на случай старости и инвалидности, отмена штрафов, выплата зарплаты за время болезни.

10 октября забастовка стала всеобщей. По гудку рабочие в два часа дня собрались у главной конторы. Дворы завода в то время использовались для складирования металла, поэтому директор завода испугался, как бы рабочие не вооружились металлическим заготовками, и связался с урядником, который прислал на завод две роты запасного полка и сотню казаков. Штыками и прикладами было ранено 30 рабочих, а один убит!

Завод не работал. 13 октября рабочие выбрали 96 депутатов в свой Совет. В заводской столовой собрался Совет рабочих депутатов и выбрал свой комитет. Председателем Совета сталь токарь Зайцев. Совет проводил собрания и митинги в заводском театре села Боброво, директором которого был Дорф.

Совет вёл от имени рабочих переговоры с администрацией. 16 октября администрация согласилась удовлетворить только второстепенные требования. Забастовка продолжалась.

Царское правительство попыталось унять выступления, происходившие по всей стране изданием манифеста, получившего по дате опубликования название: «Манифест 17 октября». Этот манифест был подготовлен министром Витте, тем самым, который рассказывал царю о священнике Петрове. Витте руководил российской делегацией на переговорах с японцами, которые проходили в американском городе Портсмуте. 23 августа был подписан мирный договор с Японией. По этому договору половина Сахалина и острова Курильской гряды переходили под власть японского императора из-под власти российского. Япония претендовала на весь Сахалин и большую денежную контрибуцию. Но Витте удалось умерить запросы победителей. За это он был пожалован графским титулом. Остряки называли его «граф Витте Полусахалинский».

На следующий день после издания манифеста 18 октября Витте был назначен премьер-министром, то есть председателем Совета министров. В манифесте было обещано «даровать» народу «незыблемые основы гражданской свободы»: неприкосновенность личности, своду совести (то есть свободу вероисповедания) свободу слова, собраний и союзов, признать думу законодательным органом, без которого не сможет войти в силу ни один закон. Манифест обещал привлечь к участию в выборах слои ранее лишённые избирательного права: городскую интеллигенцию и рабочих. Привлечь «в меру возможности», так, несколько туманно, было сформулировано это положение манифеста.

22 октября на собрании, посвящённом изданию манифеста в здании земской управы (теперь – это медицинское училище напротив военного комиссариата, рядом с Михайловским артиллерийским училищем) присутствовал Николай Сапожков вместе с группой рабочих. Сапожков выступил с критикой манифеста, который по его словам не дал рабочим никаких прав. Сапожков был забросан камнями, он получил ранение камнем в голову. На следующий день черносотенцы угрожали сжечь дом, где жил Сапожков и требовали удалить из города бастовавших рабочих. Так вот они поняли дарование свобод.

Завод вновь работал. Были повышены расценки, уволены с завода наиболее ненавистные мастера и табельщики (всего 18 человек), отменены штрафы за опоздание. Администрация решительно отказалась ввести восьмичасовой рабочий день.

Совет решил ввести восьмичасовой рабочий день без согласования с администрацией. 3 ноября рабочий день был окончен в 4 часа. Так продолжалось до 15 ноября. Администрация предупредила, что если обычный режим работы не будет восстановлен, то завод будет закрыт, и рабочие останутся без работы на неопределённое время. Такие действия называются локаутом.

15 ноября в 5 вечера завод был закрыт, и рабочие получили расчёт. На завод прибыл урядник с казаками. Администрация предлагала Совету договорится о частичном восстановлении работы на заводе. Нужно было поддерживать работоспособность систем жизнеобеспечения: котельной, заводской электростанции. Совет настаивал на открытии завода и введении восьмичасового рабочего дня.

Совет проводил сборы пожертвований в пользу нуждающихся рабочих. Проводились спектакли, сборы от которых поступали в пользу забастовщиков.

Сил у забастовщиков хватило на две недели. 1 декабря завод был открыт. Требования восьмичасового рабочего дня так и небыли удовлетворены, Зато в тоже день социал-демократы открыли в городе свой клуб. Там были библиотека, читальный зал, комнаты для кружков, буфет. Его посещали не только рабочие и работницы, но и гимназисты и учителя.

Боевая дружина состояла из 40 человек. Руководил ею Брат Николая Сапожкова студент Александр Сапожков. Это мешало черносотенцам разгромить клуб. Опоров властей была в Коломне казачья сотня. Для её усиления в Коломну был переведён запасной сапёрный батальон. Это произошло 7 декабря 1905 года. Солдаты батальона были выходцами из крестьян, настроения их были революционными. Сразу же между сапёрами и казаками начались столкновения. ( декабря казаки задержали трёх сапёров, за то что они не отдали честь их командиру. Подоспевшие на подмогу тридцать сапёров отбили своих товарищей. Сапёры начали посещать социал-демократический клуб.

9 декабря в Москве началось восстание, организованное социал-демократами и социалистами-революционерами. Численности дружинников и верных правительству сил примерно совпадали. Боевые дружины насчитывали 6 тысяч бойцов, из которых 2 тысячи были вооружены. К 11 декабря Москва покрылась баррикадами. Бастовали все железные дороги кроме одной, соединявшей Москву с Петербургом. По этой дороге и были переброшены из столицы части Семёновского полка для подавления восстания. Артиллерия семёновцев сносила целые кварталы на Пресне. Было убито не менее 1059 человек. Вооружённая борьба в Москве была подавлена к 18 декабря, а 19 рабочие вернулись на работу.

Как развивались события в это время в Коломне?

Первыми в Коломне забастовали гимназисты, это случилось 8 декабря. Утром ученики восьмого класса мужской гимназии объявили директору, что у них политическая забастовка. После первого урока гимназисты с 4-го по 7-й класс построились колонной и отправились с пением «марсельезы» к женской гимназии. Там общими усилиями гимназисты овладели зданием и проводили там с 10 утра до 8 вечера сходку. Утром следующего дня начальница гимназии от греха подальше унесла портреты царствующих особ к себе домой.

9 декабря Совет организовал многолюдный митинг в заводском театре. На митинге открыто говорилось, что сапёры на стороне революции. Комитет РСДРП и Совет решили начать в воскресение 11 декабря политическую забастовку на машиностроительном заводе. Планировалось превратить её в вооружённое восстание.

10 декабря по просьбе директора к женской гимназии был прислан казачий патруль и частный пристав. Но во второй половине дня директор попросил убрать патруль и пристава, туманно сославшись на то, что «у него есть к тому причины». С 4-х до 7-и часов гимназисты провели сходку в женской гимназии. На ней присутствовали представители социал-демократов: студенты братья Сапожковы и выходец из дворян Владимир Афанасьевич Тарарыков - помощник присяжного поверенного. То есть три самых близких по образованности к гимназистам человека из социал-демократов Коломны. После сходки были найдены пробки от винных бутылок и следы пролитого вина. Самих бутылок не осталось.

В ночь на 11 декабря полиция обезоружила сапёров и заперла их в казармах. Коломенская организация РСДРП и Совет рабочих депутатов, решили собрать рабочих машиностроительного завода и освободить сапёров. В 2 часа дня у заводского театра собрались 2 тысячи рабочих. Это около 30% всех рабочих завода. Следовательно, революционное движение действительно было массовым.

Под охраной боевой дружины колонна двинулась в город. Исправник Бабин попытался остановить колонну рабочих, выезжал к ней на встречу на санях. У заставы (современный Мемориальный парк) их встретили казаки и черносотенцы. Все они были вооружены. Потом казаки в конном строю с обнажёнными шашками накинулись на колонну. Дружинники оказались неготовыми к отражению атаки кавалерии. Они залегли вдоль дороги и дали залп из револьверов. Казаки зарубили гимназиста Ваню Маркова и Зубачёву, о которой в литературе ничего определённого не сказано. Было ранено 30 человек из колонны демонстрантов. Моя прабабушка рассказывала, что казаки задирали задержанным при разгоне демонстрации женщинам юбки и завязывали их узлом на голове. Так они не могли убежать. (Вот казачья смекалка-то. ) Среди тех, кто был жестоко избит, оказались две гимназистки. Квартира одной из них вечером была разгромлена. Разбили окна, по дому ходили чужие дядьки и выбрасывали на улицу вещи, которые тут же расхищались.

События в России развивались быстро. В тот же день 11 декабря был принят закон о выборах в Государственную думу, сохранявший сословный принцип выборов в думу. Большинство населения составляли в то время крестьяне, но для их представителей в думе было зарезервировано только 43% мест. Думе суждено было проработать летом 1906 года только 72 дня. Социал-демократы и социалисты-революционеры в выборах не участвовали. К роспуску думы привели требования депутатов, выступивших за право Думы формировать правительство, а также за принудительное отчуждение частновладельческих земель.

Черносотенцы разгромили клуб социал-демократов. Власть за заставой, в пределах старого города принадлежала уряднику Бабину, а Боброво, контролировалось Советом. Бабин не решился напасть на Боброво, в ту пору в районе современной 99-ой аптеки пролегал глубокий овраг, отделявший Боброво от поля за которым была застава.

15 декабря в Боброво были похороны. Завод не работал. Собралось много народа. Похороны были грандиозными и напугали городских черносотенцев.

Председатель Совета Зайцев 11 декабря был ранен, поэтому на посту председателя Совета его заменил Николай Сапожков. Совет перенёс свою работу из помещения театра в дом, где жил директор театра Дорф. Этот дом стоит на улице, на которой я живу. Адрес дома улица Водяная дом № 3. За прошедшие годы дом порядком изменился. Вместо обычной в Боброво четырёхскатной крыши со слуховым окном новые хозяева поставили над ним двухскатную мансарду. Боброво заметно изменилось. Появились кирпичные дома. Сменилось и население. Приехало много новых людей. Они стремились в Москву, но осели на подступах к ней.

В декабре 1905 года власть на станции Голутвин принадлежала совету. Железнодорожники организовали революционную группу, во главе которой стоял сын священника церкви посёлка Боброво Сергей Иванович Виноградов. Его именем названа теперь станция на участке Москва – Голутвин, на которой он был начальником. Ранее эта станция называлась Ашитково. Воинские эшелоны задерживались и разоружались. В эшелонах ехали демобилизованные солдаты, поэтому оружие было только у офицеров. Часть коломенских дружинников отправилась в Москву на помощь московским дружинам.

На станцию Голутвин приходили телеграммы от имени стачечного комитета, в которых сообщалось об отправлении поездов. Эти телеграммы сыграли роковую роль в судьбе начальника станции Надеждина.

С началом революции у рабочих Коломенского машиностроительного завода нашлось достаточно способности к самоорганизации для создания в Боброво своей собственной власти в лице Совета. Руководителями в этом деле оказались социал-демократы.

КАРАТЕЛЬНАЯ ЭКСПЕДИЦИЯ РИМАНА

Я приступаю к описанию самых трагических эпизодов революции 1905 года в Коломне.

Из прибывшего 15 декабря в Москву Семёновского полка, которым командовал полковник Мин, для отправки на станцию Голутвин был сформирован отряд под командой полковника Римана. Поиски в энциклопедиях на эти фамилии ничего не дали. Единственную информацию о Риманах – генералах и адмиралах, выходцах из прибалтийских дворян дал «Русский биографический словарь» изданный в 1905 году типографией Скороходова в Санкт-Петербурге. Но о полковнике Римане ничего обнаружить не удалось. Каков он был? Почему часть, в которой служили Мин и Риман, оказалась надёжной и сметала артиллерийским огнём московские кварталы, а части других командиров как-то вышли ненадёжными и их на такие дела не послали?

16 декабря в 12 часов 25 минут отряд Римана отправился с Казанского вокзала. В пути семёновцы провели двое суток без пяти минут. Если бы не эта задержка жертв в Голутвине могло быть больше.

В грузовых вагонах установили два орудия, в передние пассажирские вагоны поставили два пулемёта. Всего в составе было 23 вагона. Их тянули два паровоза. Впереди поезда за километр для осмотра путей и приведения их в порядок на случай поломки шёл паровоз с одним вагоном, в котором была команда солдат железнодорожного батальона под началом поручика Костенко. Они предупреждали о появлении карателей, говорят, что за это Риман хотел Костенко расстрелять.

Следить за описанием маршрута Римана хорошо с расписанием электричек в руках. Названия большинства станций не изменились.

На станции Сортировочной стояли разбитые товарные вагоны. Около разбитых вагонов толпились люди с санками, у некоторых были сани с лошадью. Они собирали разбросанную муку. Тот, кто как я живёт около железнодорожный путей, тот знает, что упавшие с поездов товары никто кроме местного населения не подбирает. Рассыпанная мука всё равно не могла быть пущена в дело.

Каратели открыли огонь и перебили всех, кто не успел скрыться. Риман оставил для уборки тел нескольких солдат, и поезд двинулся дальше. У станции Перово из вагонов увидели хорошо одетых людей шедших вдоль забора железнодорожных мастерских локомотивного депо. Риман остановил поезд и расстрелял 63 человека.

В пешем строю, солдаты атаковали станцию. Штыком был заколот помощник станции, пытавшийся сообщить по телефону о нападении. Полковник Риман сам ходил с обыском по деревне Перово. Хозяин одной из квартир предъявил ему принесённое из разбитых вагонов имущество. Полковник ответил: «Нам этого не нужно оставляйте у себя. Мы ищем оружие».

В Вешняках уже были, видимо, предупреждены и там обошлось без жертв.

На одной из промежуточных станций Риман убил ещё трёх человек. Поезд с командой железнодорожного батальона вернулся из Люберец, где они предупредили о приближавшемся поезде с карателями. Теперь поезд тянули три паровоза. Вдруг лопнули стяжки, и состав потерял последние три вагона.

На станции Люберцы вновь начались расправы. Расстреляли начальника станции Смирнова, отец которого работал путевым мастером в Щурове.

Ночью солдаты разводили огонь на платформе и варили ужин. Утром привели и убили разносчика, на которого показал жандарм. Разносчиками в ту пору называли торговцев торговавших в «разнос», как торгуют сейчас всякой мелочью в электричках. Пошли с обысками. Если находили во время обыска оружие, которое в ту эпоху свободно можно было купить, то убивали. Так убили некоего Волкова. Риман выстрелил ему в грудь из отобранного браунинга.

Задержали Ухтомского. Это был Алексей Алексеевич Ухтомский машинист паровоза и руководитель боевых дружин железнодорожников. За два дня до этого он вывез своих дружинников на паровозе из-под огня полицейских. Кстати паровоз был производства коломенского завода. На фотографии Ухтомского в Большой Советский Энциклопедии изображён красивый тридцатилетний мужчина с будёновскими усами и бородой. Когда Риман прибыл в Люберцы, Ухтомский был без бороды и усов. Ехавшего на извозчике бритого мужчину в шубе солдаты обыскали и, ничего не найдя, отпустили. Он пошёл пить чай в чайную. Там его солдаты вновь обыскали и нашли у него два револьвера. Его и шестерых пивших с ним чай забрали. Потом их вывели в поле и поставив у кладбищенской ограды расстреляли. Во время расстрела Ухтомский повернулся лицом к солдатам и опустил руки в карманы шубы. После первого залпа все упали, а Ухтомский стоит. После второго залпа он закачался. Его добили из револьвера.

Уже после отправления в поезде убили арестованного слесаря и его тело выбросили на пути. Следующая остановка была в Раменском. (Быково проехали без остановки. ) Снова делали обыск. На этом месте использованные мной свидетельства кондуктора Голубева записанные знаменитым московским репортёром Владимиром Алексеевичем Гиляровским становятся на время обрывочными. (В. А. Гиляровский очерк «Карательная экспедиция Римана (Рассказ очевидца)» в книге Трущобные люди. Рассказы и очерки. М. , Издательство Правда, 1984 год. ) Возможно это потому, что его поили спиртом. Ездивший с ним кондуктор Маркелин сошёл с ума. В ту пору поезда не были снабжены пневматической тормозной системой. И в вагонах должны были находиться кондукторы, которым вменялось в обязанность закручивать при необходимости ручной тормоз.

В рассказе Голубева пропала одна ночь с 17-го на 18-е декабря. В очерке не сообщается, где провёл её карательный отряд Римана. Большая часть пути от Раменского до Голутвина в рассказе опущена. Более того, в рассказе дана неверная дата возвращения отряда в Москву 19 февраля около 10 утра. В это время отряд Римана стоял у проходных завода в Боброво. Может быть, всё это от того, что Риман приказал кондукторам молчать о том, что они видели. Голубев сообщил Гиляровскому, что, вернувшись домой, он долго не мог прийти в себя – всё плакал.

В воскресение 18 декабря 1905 года около полудня поезд с карателями Римана сделал остановку у дебаркадера (как тогда называли платформу) станции Коломна. На дебаркадере коломенский исправник Бабин вручил Риману список подозрительных лиц с указанием их адресов.

Судя по литературе (Г. И. Бычков, А. Н. Девятериков Коломенский край, М. , Советский спорт, 1995, страница 62. ) Бабин был плодовитым автором подобных списков. Почти через месяц после Голутвинской трагедии он доносил московскому губернатору на сельских врачей Коломенского уезда, ветеринаров, землемеров, сельских учителей, агрономов. Всё это были сельские интеллигенты. К ним обращались с вопросами о жизни крестьяне. Как им было, отвечая на крестьянские вопросы, покривить душой?

Тем временем в Голутвин прибыл поезд поручика Костенко с его солдатами железнодорожного батальона. Поезд тут же был отправлен на запасной путь. Поезд с военными железнодорожниками в Голутвине ждали. О нём пришло предупреждение. О прибытии эшелона с карателями сообщил начальнику станции Коломна исправник Бабин, явившись на станцию за 10 минут до прибытия эшелона. Как мог Бабин знать с такой точностью о прибытии карателей?

Около 12 часов 20 минут поезд Римана миновал «трубу» и оказался перед Бобровским посёлком. Как и положено, на повороте поезд замедлил ход. Солдаты спрыгивали с подножек и рассыпались по Новой Стройке. Они были посланы по адресам членов РСДРП.

На станции Голутвин поезд никто не ждал. По случаю воскресного дня на станции было много беспечно гуляющей молодёжи. Около платформы у депо рабочие делили тушу говядины. «Откуда мясо?», - спросили солдаты. «Купили», - уклончиво ответили им.

Всех, кто был на станции, согнали в помещение. Туда же прошёл и Риман. К нему привели задержанного солдатами машиниста Варламова. Они нашли у него сломанный револьвер. Варламов стал первой жертвой Римана в Голутвине. Прервав объяснения Варламова, Риман сказал: «Застрелить его». Солдаты повели Варламова на кухонное крыльцо. За ними шёл Риман. Ни сам Варламов и никто из присутствовавших на вокзале не могли себе представить, что сейчас может произойти нечто ужасное. На крыльце Риман застрелил Варламова. (Мимо этого крыльца проходят пассажиры, спускаясь или поднимаясь по ступенькам, с той стороны вокзала, которая обращена к Рязани. Это крылечко существует и сейчас. Оно узкое в несколько ступенек, рядом с ним вход в подвал. ) В зале ожидания все услышали два револьверных выстрела. Риман вернулся в зал ожидания. (Дорога с кухонного крыльца в вокзальное помещение проходила мимо того места, где до последнего времени стоял междугородний телефон автомат и газетный киоска. После последнего ремонта их убрали. ) На его дороге оказался фельдфебель Михаил Ильичёв, ожидавший в Голутвине поезд на свой родной Зарайск. Фельдфебель возвращался из Манчжурии с Русско-японской войны. Что произошло между ним и Риманом? Рассказывают по разному. Одни говорят, что фельдфебель не посторонился и толкнул Римана. Другие утверждают: фельдфебель не отдал чести полковнику. Кто-то говорит, что Ильичёв просился на улицу, а Риман сказал ему: «Посмей только слово сказать – расстреляю», и назвал Ильичева «переодетым агитатором». Иные говорят, что Риман придрался к неаккуратно застёгнутой пуговице на мундире демобилизованного фельдфебеля.

Всё произошло очень быстро. Наиболее вероятной представляется следующая версия. Ильичёв сказал Риману: «Без суда, Ваше благородие, людей не убивают!» Риман скомандовал: «Кругом» и выстрелил фельдфебелю в затылок. Фельдфебель упал, и подошедший поручик выстрелил в него ещё три раза. Все четыре пули попали в голову. Наверное, после таких ранений трудно было бы опознать труп. Добив Ильичёва, поручик заметил, что это настоящий фельдфебель, а не переодетый агитатор. «Царство ему небесное, если он настоящий фельдфебель», - сказал полковник, сняв фуражку и перекрестившись.

Так и лежал Ильичев на полу там, где много лет спустя я стояла и рассматривала детские журналы в газетном киоске.

Скомандовали: «Руки вверх!». Начался обыск. Там, где сейчас линейное отделение милиции, в те времена был выход. У этого выхода стоял Риман и смотрел на пассажиров, которым после обыска разрешили покинуть вокзал. Задержанных отводили напротив туда, где был телеграф, а теперь там сервис, продают билеты дальнего следования, делают ксерокопии.

У некоего Потапова, служащего лавки нашли переписанный от руки царский манифест с разными шуточными добавлениями. От смерти его спасло заступничество станового пристава Энгелейко. Риман до крови избил Потапова, и, взяв с него клятву, не идти против царя отпустил на свободу.

Начальник станции Голутвин Алексей Иванович Надеждин незадолго до описываемых событий получил от управляющего дорогой занять должность начальника станции в Москве и принял это предложение. До отъезда на новое место работы оставались считанные дни.

В тот день Надеждин был болен. Говорят, что на станцию он зашел за оставленными им там порошками. За старшего на станции в его отсутствие оставался некий Тупицын. Его арестовали и в тот момент, когда вошёл Надеждин, допрашивали, показывая ленточки служебных телеграмм, подписанные «Стачечный комитет». Надеждин заступился за него, достав из кармана ворох таких же телеграмм. Помощника начальника станции Шелухина задержали, а Надеждина отпустили домой (последние дни перед переводом в Москву он жил на втором этаже вокзала), но через час вызвали обратно и присоединили к задержанным.

В Боброво, тем временем шли обыски. Хотя отряд Римана и прибыл неожиданно, но чего-то вроде арестов ждали. Из Москвы приходили вести о поражении восстания. Каждый день в Москву на паровозе отправляли двух гимназистов с машинистом Павловым. Оружие те, у кого оно было, успели попрятать. Николай Сапожков, у которого разболелись зубы ушёл отлежаться к знакомому рабочему. Это его спасло. Ему удалось уехать в Рязань. Его младший брат оставался в Боброво в доме Дорфа (директора театра) собрались на пироги ежё в 9 утра. Поезд с карателями только подходил к Голутвину, а спрыгнувшие с его подножек солдаты с примкнутыми штыками пробежав по моей улице подбежали и оцепили дом, где жил Дорф - Водяная 3. Там были задержаны Дорф, и Александр Сапожков. Раненый недавно Зайцев лежал у Дорфа на диване. У окна его тужурку чинила избитая 11 декабря гимназистка. Сначала Зайцева не задержали. Но когда он пришёл к себе домой. К нему вновь пришли, забрали и отвели в Голутвин. Был также арестован Тарарыков. То, что он был помощником присяжного поверенного, то есть принадлежал к адвокатскому корпусу, сыграло впоследствии роль в интересе московской адвокатской общественности к событиям на станции Голутвин.

Мой прадед жил в ту пору на Новой Стройке, но не на той улице, где живу сейчас я. Солдаты пришли за ним, а он успел перелезть через забор к соседям и спрятался у них в стогу сена. Когда солдаты пришли за ним снова. Иван Михайлович встретил их сам, угостил. На вопрос, где тот, кого они ищут, он отвечал: «Убежал куда-то». Сам он представился Иваном Михайловым. Это было одно из его прозвищ. После этого случая его брат и отец Никитины взяли себе эту фамилию. Я была на их могилах в центре Воганьковского кладбища на Пресне. На надгробных крестах стоит фамилия, спасшая моего прадеда. Если бы не эта находчивая выдумка прадеда, если бы не задержки карателей по дороге не было бы меня сейчас.

Из Боброва и с улиц около вокзала притащили ещё разных случайных людей. Кто не сразу остановился, после того как его окликнули. У кого фамилия оказалась похожая. Одного рабочего обыскали, а он возьми да пошути: «В шапке-то не посмотрели, а у меня там бомба».

В начале шестого часа вечера Риман вывел задержанных двумя группами из вокзала, и повёл их через пути к угольному складу, который находился на другой стороне от вокзала метрах в 150-и в сторону Рязани. Уже смерклось. Начиналась ночь с 18 на 19 декабря по старому стилю. По новому стилю было 31 декабря. Начиналась полная тайн, волшебства и детских радостей новогодняя ночь.

У склада Риман расстрелял своих пленников.

А дома ничего не знали о расстреле. Вдова Дорфа, которая ещё думала, что она жена Дорфа. Отправила сына в Голутвин с обедом для всех задержанных у них на квартире. Но сына не пустили на станцию. Надеждены и Шелухины (семьи начальника станции и его помощника) узнали о гибели отцов утром от сына Надеждина - гимназиста.

Сестра случайно задержанного чертёжника Абрамова, рано утром отправилась по запасным путям на станцию искать брата. Она стала свидетельницей погребения на Бобровском кладбище расстрелянных накануне. Их привезли на двух возах к большой яме вырытой ремонтными рабочими. Рабочие аккуратно укладывали трупы на дно ямы головой к церкви. Уложили убитых в два ряда по 10 трупов. У Тарарыкова лицо было сильно окровавлено. На лицах убитых застыло предсмертное страдание. Тело одного из убитых было в одной пропитанной кровью рубахе. Возможно, это был фельдфебель Ильичёв, его не захотели хоронить в мундире. Три трупа, среди них труп Зайцева, были скорчены. Их положили сверху всех остальных. Поверх побросали галоши и шапки убитых. Когда могилу зарыли, пришёл священник и отслужил панихиду по убиенным.

До вечера девушка не проронила ни слова. Она боялась рассказать о виденном отцу и матери. Вечером она разразилась рыданиями и рассказала всё родителям.

У убитых были при себе деньги, часы, золотые цепочки. При Начальнике станции были казённые деньги. Ничего этого не было возвращено. Видимо трупы были ограблены. При перезахоронении в 1927 году ничего ценного в могиле найдено не было. Некоторые вещи из могилы убитых хранятся в краеведческом музее. Могила находится в центре города на площади двух революций между конторой Центрального банка и колокольней работы Казакова. Если бы маршрут, по которому развивались события декабря 1905 года, чуть вильнул в сторону. Гены, которые живут сейчас во мне лежали бы в той могиле.

Пока хоронили убитых, Риман повёл своих солдат с пушками и пулемётами к главной конторе завода. Пушки были угрожающе наведены на завод. После разговора с директором полковник ограничился обыском карманов оставленных на вешалке пальто рабочих.

Во вторник 20-го каратели засобирались в Москву. Священник Бобровской церкви отец Иоанн Виноградов отказался служить благодарственный молебен на проводах Римана. Вместо него служил отец Никифор, который воздал хвалу карателям за уничтожение крамолы и водворение мира и спокойствия. Прослушав «многая лета» в свой адрес, каратели убыли, оставив ещё на три дня небольшую часть отряда. На прощание Риман в своей речи сказал, что никого больше убивать не будут.

В первую же ночь после отъезда Римана. Станционный жандарм с двумя дружками городовыми, выпив, решили отомстить рабочему Криворотову, за то, что в то время, когда власть принадлежала Совету, тот обезоружил его. Жандарм с дружками пришёл ночью к нему домой, вывел на железнодорожные пути и убил его. Труп, был тайно где-то похоронен.

На обратном пути отряд полковника Римана остановился в 8 утра на станции Ашитково. Теперь – это станция Виноградово. На станции они забрали с собой Начальника станции Сергея Ивановича Виноградова - сына Бобровского священника отказавшегося служить благодарственный молебен. Простившись с женой сестрой и трехлетней дочкой, он сказал им что скоро вернётся. Жена собралась проводить мужа. Но солдат её не пустил: «Сейчас твоего мужа расстреливать будут».

Виноградова привели на станцию. Там он встретился с приведенным туда же солдатами своим помощником Буниным. Их отвели к переезду и расстреляли. Когда пришли за телеграфистом Алексеем Еремеевичем Фадеевым, офицер спросил его: «Вы Алексей Еремеев?». «Нет, я Фадеев», - ответил телеграфист. Так и остался бы он жив, не пойди он от почты к переезду. Там его встретили возвращавшиеся с места расстрела Риман со своими солдатами. Кто-то из стоявших рядом сыщиков указал на Фадеева: «Что же этого не убили – это один из здешних ораторов?» Солдатам была дана команда дать залп. Фадеев был убит наповал.

После рассказа о кровавой поездке карателей в Голутвин, не хочется делать выводов жирным шрифтом. И так всем должно быть всё ясно. Тут ничего не ужмёшь, не выбросишь слова из песни. Повременим с выводами до окончания следующего раздела.

ПОСЛЕ КАРАТЕЛЬНОЙ ЭКСПЕДИЦИИ

В день отбытия карателей из Голутвина в газете «Русские ведомости» появилось сообщение об экспедиции Римана. В статье рассказывалось, что на станции Голутвин семёновцы попали под обстрел рабочих. Обороняясь, солдаты «дали несколько залпов, Были убитые и раненные. Забастовщики и рабочие бросились бежать, подбирая убитых и раненых».

Ответом на эту клевету явилась публикация в январе 1906 года в газете «Русь» статьи коломенского жителя отставного подполковника Никиты Сергеевича Сергеева «Убийство». Газета направила в Коломну своего журналиста В. Владимирова, который на основе своих личных наблюдений, бесед с очевидцами и семьями пострадавших опубликовал серию обличительных статей, а потом книгу «Карательная экспедиция отряда лейб-гвардии Семеновского полка». Собирать материал В. Владимирову приходилось в тяжелых условиях - его преследовали, травили. Он писал: «. я сам видел, сам перечувствовал и перестрадал, слушая эти простые, но в то же время леденящие кровь в жилах пересказы вдов и матерей».

Из-за сложностей со сбором информации в книге Владимирова есть бросающиеся в глаза несоответствия. Например, он сообщает, что в Голутвин отряд Римана прибыл на поезде, состоящем из трёх вагонов и паровоза, которым управляли солдаты-железнодорожники поручика Костенко. Куда делись ещё два паровоза и 18-ть вагонов?

Наличие среди убитых на станции Голутвин таких совершенно невинных людей как чертёжник Абрамов, чья сестра была свидетельницей погребения расстрелянных, привело к появлению судебных исков. Присяжный поверенный Лисицин действуя от имени родителей Абрамова, подал Московскую судебную палату иск к полковнику Риману о взыскании с Полковника Римана 25 рублей в месяц в пользу родителей убитого. В середине 1907 года судебная палата отказала по формальным причинам в рассмотрении иска.

Кроме того, так как одним из убитых на станции Голутвин оказался помощник присяжного поверенного Тарарыков, после которого, кстати, осталась круглой сиротой его маленькая дочь, то этим делом занялись его коллеги московские адвокаты. По инициативе и на их средства Лисицин и братья Викторин и Леонид Любимовы возбудили уголовное дело против Римана. Дело тянулось долго. Риман ещё в 1910 году писал объяснительную записку по этому делу.

Конец разбирательству положил Николай II. «Если бы все военные начальники действовали по примеру полковника Римана, то Россия не пережила бы тяжёлой и постыдной годины», - написал царь на рапорте военного министра. (Это написал тот самый человек, который направил через московского градоначальника вдове начальника Голутвинской станции свои соболезнования. )

Но не было спокойной жизни у полковника Римана. Его командира полковника Мина застрелила в августе 1906 года на станции Петергоф революционерка Коноплянникова. Риману пришлось прожить тайно год в глухой испанской деревушке. И вообще хоть он и стал командиром двинского полка, но ему всё время приходилось стараться не напоминать о себе общественности. Февральскую революцию 1917 года Риман встретил на тыловой должности при штабе в Киеве. После свержения самодержавия он исчез. В воспоминаниях эмигрантов глухо сообщается, что в советское время Риман тихо жил в независимой Латвии в её столице Риге под гнетом своей собственной жены.

Непримиримая позиция общественности, занятая ею по отношению к делу Римана, запомнилась офицерству, и в феврале 1917 года не нашлось желающих сеять смерть во имя сохранения на престоле, просидевшей на нём 300 лет династии Романовых.

КАКОЙ СЛЕД ОСТАЛСЯ В ИСТОРИИ ПОСЛЕ РЕВОЛЮЦИИ 1905-1907 ГОДОВ

В своём последнем обращении к народу Штаб пресненских дружин писал следующее. «Мы начали, Мы кончаем Кровь, насилие и смерть будут следовать по пятам нашим. Но это - ничего. Будущее - за рабочим классом. Поколение за поколением во всех странах на опыте Пресни будут учиться упорству».

Кажется, Роберт Бёрнс сказал: «Мятеж не может быть удачен, тогда бы звался он иначе». После жестокого подавления бунтовщики разбегаются. (Сказать, что разбегаются революционеры, не поворачивается язык. )

Тем не менее, события того далёкого времени мы продолжаем называть революцией. При взгляде на те события из нашего исторического далека они сливаются с событиями 1917 года и последовавшей за ними гражданской войной. Ленин назвал революцию 1905 года «генеральной репетицией» октябрьского переворота, так в первые годы советской власти было принято называть Великую Октябрьскую Революцию.

Сопротивление императорской власти переменам в обществе оказалось чрезмерно упорным. Не кажущийся очень волевым император Николай II не захотел возобновить реформы своего деда освободителя Александра II, а решился на отчаянное сопротивление обществу, стремящемуся к переменам. Это отчаянное и нелепо жестокое сопротивление как раз и имеет одним из своих образчиков карательную экспедицию Римана.

То, что я излагаю – это моё мнение, не претендующее на роль окончательной истины. Мне кажется, что решающую роль сыграла именно мягкость последнего российского Государя Императора. От него требовалась воля и жёсткость в проведении непопулярных в его окружении мер. А окружение не хотело продолжения отпускания гаек, которые придавливали крестьянство и недавно вышедших из крестьянского состояния фабричных рабочих. По кинофильмам, книгам и рассказам экскурсоводов Николай II представляется мне мягким человеком не решившимся противостоять окружавшим его обитателям вершины российской властной пирамиды. Видимо у него были реальные причины бояться дворцового переворота в случае, если бы он попытался продолжить дело царя Освободителя.

Николай присутствовал при кончине своего раненного бомбой деда. Экскурсоводы Петербургского Храма Спаса На Крови, построенного на месте последнего покушения на Александра II, повторяют официальную версию покушения. Вот она. Император должен был возвращаться из Кавалергардского манежа (это рядом с Исаакиевским собором) по Кавалергардскому бульвару (бульвар Профсоюзов) и далее мимо Адмиралтейства на Дворцовую площадь. Бомбисты заняли позиции для метания. Неожиданно маршрут кортежа был изменён. Карета, окружённая казаками конвоя Его Императорского Величества, проследовала к Екатерининскому каналу (теперь это канал Грибоедова) и поехала по его набережной. Бомбисты сменили позиции!!! У них что, мобильные телефоны были? Следователей как-то этот вопрос не заинтересовал. Не известно даже каким путём доставили смертельно раненного царя в Зимний дворец. А ведь, кажется, в расследовании убийства первого лица государства должны были бы быть отмечены не только маршруты перемещения, но у какого казака как пуговицы были пришиты!

Как говорится, выводы делайте сами. Александр III, а следом за ним и Николай II их сделали. Реформы были прекращены. Кто-то из остряков начала XIX века сказал, что самодержавие в России ограничено удавкой.

Экспозиция бывшего Музея Революции в Москве (теперь это Музей Современной Истории) начинается гравюрами, изображающими похороны Александра II. Именно с его убийства начался путь России к революционным переменам и передрягам начала XX века.

Развивалась экономика. Россия всё больше и больше одалживала в Европе денег на строительство дорог, развитие промышленности и поддержание золотого обращения. Для этого же наращивался хлебный экспорт, которым занимался Госбанк. (Даже тип элеваторов, введённый в то время, называется в учебниках по элеваторостроению «элеватором Госбанка». ) Чрезмерный экспорт зерна приводил к истощению сельского хозяйства и к голодовкам на селе. Старый способ правления не соответствовал остроте проблем, стоявших перед Российской Империей.

Когда 9 января 1905 года солдаты, охранявшие Зимний Дворец, ещё не нажали на спусковые крючки своих винтовок, было ещё не поздно! Ещё не пролилась кровь. Можно было отступить перед народом. Но царь отступил перед своим окружением. Не отступи он тогда перед верхушкой, возможно, он был бы убит как его дед Александр II, прапрадед Павел I, прапрапрадед Пётр III. На престол взошёл бы его брат Михаил или один из великих князей Николай Николаевич младший. Но выстрелы прозвучали. Пролилась кровь. Начались восстания в городах, в армии и на флоте.

Знатоки закулисных цирковых интриг, говорят, что если ручному медведю дать попробовать крови, то он навсегда станет неуправляем. Русский медведь попробовал крови. Дальнейшее мирное преобразование общества оказалось невозможным. Россия погрузилась в череду кровавых событий и жестокой диктатуры. В роли кровавого Римана выступали разнообразные персонажи. Тут были и белые и красные, и советские. Так продолжалось до XX съезда КПСС.

Говорят, что, когда организатор хрущёвской оттепели Никита Сергеевич Хрущёв был отстранён Леонидом Ильичём Брежневым от власти в октябре 1964 года, Хрущёв отметил, как большое достижение своего правления то, что после отстранения от власти он остался жив и на свободе. (Впрочем, это мог поставить себе в заслугу и Брежнев, ведь всё в стране было в его власти. ) Действительно со времён возникновения Московского Царства в начале XVI века только три правителя в нашей стране отошли от власти живыми и свободными: Хрущёв, Горбачёв и Ельцин.

ВМЕСТО ПОСЛЕСЛОВИЯ. КРАТКАЯ БИБЛИОГРАФИЯ

В конце работы положено привести список использованной литературы. Но мне не хочется превращать расставание с темой и персонажами истории посёлка Боброво, в котором я живу, в сухой пронумерованный перечень книг и статей, на которые в квадратных скобочках даны ссылки в тексте. Работа историка, в которую я немного поиграла, это работа с источниками. Это как поиски геолога, археолога или палеонтолога. Их цель под землёй, по которой они идут со своими лопатами и буровыми станками. Воспоминать они будит потом не только пласты породы, но солнышко, которое им светило, и травку, по которой они прошли. А историк вспоминает запах старых книг, подшивки газет, шелест страниц, копание в библиотечной картотеке.

Работа моя не строго научная. Кроме того, в старое время до появления научных статей со ссылками, существовало понятие «трактат». Тогда, веке в восемнадцатом, порядок изложения в научных работах был менее формализован. По сути своей моя работа не может претендовать на формальность.

В очень серьёзных больших работах называемых монографиями, которые претендуют на полное и всеохватное рассмотрение какого ни будь вопроса, есть раздел, называющийся «библиография». То есть описание книг. Это название хорошо подходит к тому, что я хочу сейчас сделать.

Начну с книг, которые дают общее представление о событиях происходивших в Коломне в 1905 году. Это книги написанные Григорием Петровичем Ефремцевым. Во-первых, это его «История Коломенского завода: 1863-1983гг» изданная вторым изданием в 1984 году. (До этого было первое издание 1973 года, которого я не видела). Во-вторых, написанная Ефремцевым в соавторстве с Д. Д. Кузнецовым изданная в 1977 году к 800-летию города книга «Коломна». В этих книгах даётся подробный обзор истории Коломны, в том числе и истории революционного движения.

Ефремцев написал также книгу «Рабочие Коломны в первой русской революции (1905-1907гг. )», изданную в 1955 году. В этой небольшой книге (80 страниц) дана наиболее полная сводка сведений о событиях 1905 года в Коломне.

Все эти книги используют определённую фразеологию свойственную тому времени. Например, если пишут о священнике, то почти обязательно добавляют, что он был мракобесом. Современному читателю такое словоупотребление непривычно. Но нужно вчитаться в текст, усвоить бытовавшие тогда традиции написания книг о революции, согласно которым от автора требовалось чёткое эмоционально окрашенное выражение собственной позиции. Тогда, фильтруя наложенные на текст эмоции автора, можно черпать из книг интересную информацию.

Удалось почерпнуть дополнительную информацию из книги Г. П. Ефремцева «Победа Советов в Коломне» (М. , Московский Рабочий, 1957) и из ставшей, наверное, теперь раритетом книги 1928 года автора О. П. Булича «Коломна. Пути исторического развития города. Общий очерк» (М. , 1928)

Для того, чтобы коснутся духа того времени очень полезным было прочитать очерк знаменитого московского репортёра Владимира Алексеевича Гиляровского «Карательная экспедиция Римана (Рассказ очевидца)» и книгу В. Владимирова «Карательная экспедиция отряда лейб-гвардии Семеновского полка». Эта книга была опубликована в 1906 году и в Коломне есть только её фотокопия.

Жизнь не стоит на месте. Историки и краеведы продолжают вводить в оборот новые факты уточнять уже известную информацию. При этом, используется даже математический анализ. (Об этом сообщил Ефремцев в своей статье «Посвящается первой русской революции», Коломенская правда, 18 октября 1985. ) Поэтому многие детали тех старых событий уточнялись и анализировались в многочисленных статьях. Их список иногда с краткими комментариями дан в перечне использованных источников.

Довелось получить удовольствие, работая с энциклопедиями и словарями. Перелистывая их страницы, случайно находишь, много нового для себя, и как знать, возможно, этот информационный шум, породит какую-то новую тему для исследования.

ПОСТСКРИПТУМ

В заключение хочется сказать, что, проведя свою работу, я научилась больше ценить свой посёлок Боброво. Прикипела душёй к персонажам тех давних событий. Даже мечта зародилась экранизировать эти события. Написать сценарий для художественного телефильма. Только жалко, что нашему телевидению это не нужно. Слышала, что китайцы экранизировали роман Николая Островского о революции и гражданской войне «Как закалялась сталь». Теперь они взялись за телесериал по повести Васильева «А зори здесь тихие». Может им это нужнее?

ПОСТПОСТСКРИПТУМ

В января 2006 года мечта об экранизации начала сбываться. На спутниковом образовательном телевизионном канале “СГУ ТВ” вышла программа “Кровавое новогодие на станции Голутвин” подготовленная по материалам настоящей работы.

К. Залеснов «После трагедии», Вопрос-ответ, №№ 2, 4 январь 2003. (О попытках судебного преследования полковника Римана московским адвокатом Лисициным. Содержит список некоторых расстрелянных, с указанием из заработков. Вот примеры. Чертёжник Абрамов 19-ти лет зарабатывал 40 рублей в месяц. Помощник присяжного поверенного Тарарыков – до 200 рублей в месяц. Зайцев – до 50-ти. )

Устиния Михайловна

Иван Михайлович (Никитин) Михайлов. Мой прадед участник событий 1905 года в Коломне. Проявил склонности к образованию и решительность в принятии ответственных решений. Эти черты передались потомкам.

Николай Никитич Никитин. Переехал в Коломну из Каширского района. Происходит из крепостных знаменитой помещицы Салтыковой, работал на Коломенском заводе, машинист, лишился ног. Отличался юмором и красноречием. (Мой прапрадед. )

Ольга Кузьминична в замужестве Никитина. Происходит с ямской слободы. Занималась целительством. От неё у потомков любовь к врачеванию, некоторые умеют «заговаривать» разные болезни. (Моя прапрабабка, жена Николая Никитича)

Екатерина Николаевна Михайлова (в девичестве Никитина). Жена Ивана Михайловича. Отличалась исключительным свободолюбием. В гражданскую войну то ездила с поездом, собиравшим тифозных больных, то ездила менять вещи на хлеб. Была трудягой, но по найму за всю жизнь проработала только несколько недель. Даже из сталинского лагеря, в котором сидела за мужа, была освобождена досрочно, так как единственной работой, на которую поначалу была согласна, было доедание остатков пищи из котлов на кухне, но и это ей надоело. (Моя прабабушка. )

Антонина Ивановна Бояршинова (в девичестве Михайлова). Отличалась любовью к театру. Играла на любительской сцене. Лучшую свою роль сыграла в 1936 году в спектакле по первому варианту пьесы Горького «Васса Железнова» - роль Натальи невестки Вассы. После этого в городе её все узнавали. Работала бухгалтером. Хорошо считала в уме. Умела принимать ответственные решения. Любовь к театру оказалась наследственной. (Моя бабушка. )

Михаил Бояршинов. Мой прапрадед. О нём мало что известно. В конце XIX начале XX века был путейцем в Пермской области. Начальник дистанции. Его жена долго и очень сильно болела. Михаил о ней нежно заботился.

Сергей Михайлович Бояршинов – муж Антонины Ивановны. Путеец. Работал на разных должностях. Отличался в различных аварийных ситуациях. Мастер руководства СНАВРом (спасательными и неотложными аварийно-восстановительными работами).

Бояршинов Борис Сергеевич – мой отец. Отличается коварством, когда заставляет меня учить математику и всякую там физику.