Характер репрессий в Абзелиловском районе РБ

Одной из наиболее трагических страниц истории нашей страны являются политические репрессии. Они прокатывались волнами. Первая волна – 1929 – 1930 г г. , «революция сверху» на селе; вторая – самый пик репрессий – 1937 – 1938 гг. ; волна третья – начало 50-х годов.

После революции наш народ испытывает разные тяготы жизни: неурожайность, коллективизация, репрессии. В 30-е гг. в стран е восторжествовали тоталитарные порядки, уничтожавшие демократические свободы, сделавшие невозможным всякую критику существующего строя. Правящая партия полностью подчинила жизнь общества своим интересам и укрепляла свою власть, опираясь на насилие и массовые репрессии. Недаром эти годы стали кровавой страницей истории нашей страны, в том числе Башкирской АССР, из за массовых репрессивных компаний против кулачества и середняков, «партийных уклонистов», троцкистов, националистов и других.

Тема репрессий и в наше время остается актуальной , потому что до конца не изучена. Целью моей работы является изучение истории репрессий родного края. Для уточнения данного вопроса привлек архивные документы Республике Башкортостан и Абзелиловского района, статьи районной газеты «Искра» , книгу памяти жертв политических репрессий РБ, краткую энциклопедию Башкортостана.

Статистика репрессий в Абзелиловском районе

По архивным данным , в Башкирии в 1930-1953 годах было репрессировано более 50 тысяч человек. Речь идет о так называемых «врагах народа» осужденных по печальной 58 статье Уголовного кодекса РСФСР. В это число же входят раскулаченные и военнопленные. Среди репрессированных – первый секретарь Башкирского обкома ВКП (б) Яков Быкин, секретарь обкома Ахмет Исянчурин, председатель Совнаркома Б АССР Зинатулла Булашев, председатель БашЦИКа, член президиума ЦИК союза ССФ, известный писатель Афзал Тагиров. Всех их прозвали «врагами народа» и репрессировали.

Высший Совет Президиума СССР 16 января 1989 года издает Указ «О реабилитации жертв политических репрессий». На основании Закона Российской Федерации в 1991 году 18 октября в Абзелиловском районе создается комиссия по реабилитации и возвращению прав и имуществ жертвам репрессий. В течение трёх неполных лет комиссия рассмотрела более 140 заявлений об уплате компенсаций.

По архивным данным в нашем районе больше 400 абзелилцев были репрессированы, из них 58 человек были приговорены к высшей мере наказания. Если взять в счет кулаков, которых поймали и сослали вместе семьей в специальные поселения, то репрессированных насчитывалось тысячами. Самое большое ко личество репрессированных было в селе Аскарово (23 человек), в Казмашево (18), в Халилово и в Ишкулово (по 15), в Амангильдино (14) и Кусимово (13). Из деревни Амангильдино 7 человек расстреляны, а из них трое были братья Тайсины.

В комиссию по возвращению прав и имуществ жертвам политических репрессий поступает много писем из Кемеровской области и из города Прокопьевск. Свидетелей тех ужасающих времен уже нет в живых. Репрессированных по политическим причинам и кулаков отправили в Свердловский, в Пермский, в Челябинский и Кемеровские области, где они рубили леса или же работали на шахтах. Их ссылали, найдя разные причины. Кулака из деревни Салават Таштимеровского сельского совета сослали, конфисковав всё его имущество. Приведу пример из справки Центрального Государственного исторического архива. «Из архивных документов Абзелиловского районного Совета исполнительского комитета, социально – экономическая характеристика Сагитова Касима. Сагитов Касим, 65 лет, живет в деревне Салават Абзелиловском районе Таштимеровского сельского совета, жена Марзия, 45 лет, сыновья Нургали 7 лет, Хажиахмет 3 года. До революции имеется 30 десятин земли, 1000 голов табуна лошадей, 50 голов коровы, более 100 голов баранов, 2 сепаратора, имел 16 батраков , 6 из них целый год работали, а 10 работали летом. После революции у Сагитова Касима остается 3 десятины земли, 8 голов лошадей, 5 голов коровы, 20 голов барана. В 1930 году лишается права голоса на выборах и платит налог в сумме 270 рублей. 1931 году его сослали, а всё имущество конфисковано государством. В августе того же года его оправдали из-за старости, и освободили» - утверждают со трудники архива. Революционная волна так же не обошла религиозных деятелей. Прозвав «врагами народа» их всех жестоко казнили по известной всем 58 статье. Решение выводит «тройка» ГПУ БАССР. Родившийся в деревне Амангильдино в 1885 году известный мулла, Сафуанов Хабибулла был одним из тех, кто был обречен этой судьбой. 1930 году 20 мая его приговаривают к смертной казни, и в тот же день его расстреляли, в Уфе. Через полвека в 1989 году 26 апреля прокуратура БАССР его признает невиновным и реабилитирует. Вот такие душераздирающие факты.

Действительно, было неспокойное время, люди боялись друг друга и наблю дали за каждым человеком. Были такие случаи, когда люди подслушивали под окнами других, про что они говорят, а иногда неосторожно высказанное слово, приводило к неисправимой беде. Многие наши земляки, попавшие в это «колесо репрессий», не вернулись обратно в родные края, нам даже неизвестно где они похоронены. В правоохранительных органах не ведется счет репрессированных по политическим причинам и кулаков. Примером является сосланный всей семьей в 1931 году в Кемерово Вагиз Атауллин. Судьба нашего земляк а выросшего в деревне Ишкулово трагически оборвалась на чужой земле. Лишь спустя 60 лет, после демократических изменений в стране, его дочь Асия Игдисамова начинает искать следы своего отца. Она совместно с районной комиссией по правам жертв политических репрессий, собрав нужные документы, обращается в республиканскую прокуратуру, в Министерство внутренних д ел и в управление Федеральной службы безопасности по Республике Башкортостан. К сожалению, в Кемеровской области информация о В. А. Атауллине не нашлась. Информация о нем также не было среди арестованных ОГПУ – НКВД в Республике Башкортостан. Поскольку у неё больше не осталось надежды, А. Игдисамова написала письмо в ЗАГС Кемеровской области города Прокопьевск. Оттуда к ней приходит письмо, в котором было написано, что её отец Ваги з Атауллин 12 июля 1937 года погиб в результате обвала в угольной шахте. Вот та к предстают те годы в наших глазах на примере судеб нескольких человек.

Руководит работой комиссии заместитель Районного Совета А. А. Камалов. Здесь работают опытные юристы, сотрудники администрации, специалисты п о финансовым делам. Они хотят проникнуть в историю пострадавших людей и помочь им по возможности. Комиссия выводит решение только после тщательной проверки документов. На основе этого глава администрации района решает вопрос о выплате компенсации.

В жизни бывает и такое, что нет документов, подтверждающих те или иные факты. В этом случае происходит «Реабилитация политических жертв репрессий» по закону Российской Федерации на основе 7-ой статьи о факте применении репрессий, по показаниям свидетелей. В центральных газетах иногда можно прочитать об образовании объединения жертв политических репрессий и проведении встреч со свидетелями этих событий. В нашем районе все реабилитированные получают меры социальной поддержки по Закону. О реабилитации жертв политических репрессий. Но нет активности со стороны общественности по увековечению имен репрессированных. Наверное, настало время думать о выпуске «Книги памяти» Абзелиловског о района.

Судьбы отдельных репрессированных семей

Газетные полосы тех лет пестрели разоблачениями и обвинениями «врагов народа». Резко говорили и писали о тех, к то нарушал дисциплину, проявлял непослушание, допускал невыполнение плановых заданий. Не стеснялись в выражениях и оценках. Именно в 30-ые годы по району прокатилась волна репрессий и внесудебных решений. Среди репрессированных были не только руководители каких-либо действий против власти или кулаки, но и рядовые колхозники, но и конюхи, кузнецы, заготовители, которых обвиняли в шпионаже, национализме, агитации против Советской власти. Следует сказать, потом все они были реабилитированы.

В те времена жители района боялись даже своих односельчан, соседей, ведь каждый мог донести ложную информацию, впоследствии - аресты без суда и наказания, круто изменившие многие судьбы. В истории одно й репрессированной семьи вы видим трагедию всей нашей необъятной стран ы.

Тайсины - без вины виноватые

В одном только роду Тайсиных в известные годы было репрессировано шесть глав семей. Шайхислама Тайсина выслали в 1931 г оду. У него тогда уже были три дочери – Магира (1918 года рождения), Шамсикама р (1925 года рождения) и Мава (1930 г. р. ). Мы встретились с самой старшей – Магирой, живущей в д. Амангильде.

«Мы имели средний достаток. У нас были три-четыре коровы, лошадь, и, как вспоминают односельчане, молотилка. Отец все время работал.

Было это в августе, во время сенокоса. У нас отобрали все имущество, а сами х отправили в Аскарово. На оцепленной территории, где таких, как мы, было множество, нас продержали пять дней, а потом на подводах, мужчин отдельно, женщин и детей отдельно, отправили в Магнитогорск. Нас сопровождали люди с винтовками. Ехали медленно, и тут пошел холодный дождь, мы промокли, отовсюду слышался детский плач. Остановились, достали самовары, попили чаю и поехали дальше. На станции нас ожидали главы семейств, каждый искал своих, чтобы дальше ехать в одном вагоне. Народу была тьма – из Бурзяна, степных районов. Мы попали в вагон №16 – это был так называемый телячий вагон с решетками на окнах, деревянными нарами в несколько ярусов. Ехали долго. На станциях нас всех выводили, родители брали кипяток, мы пили чай с припаса ми, взятыми из дома. Отец был грамотный человек, с собой у него была карта, на ней он отмечал наш маршрут. И вот однажды он воскликнул: «Слава Богу, свернули направо – в хорошее место едим. И вот мы доехали до места назначения (в Кемеровскую область), выгрузились. Подъехало несколько тракторов, на тележки сначала уложили багаж, затем посадили нас и повезли. А стояла страшная августовская жара, хотелось пить. На привалах люди пили воду из луж.

Приехали на пятый участок, выгрузились. Мужчины сразу пошли в контору, а женщины соорудили шалаши из одеял, где мы, дети, и укрывались о т солнца. Позже по 3-4 семьи расселили в больших домах, откуда выселили их прежних хозяев – кулаков. Мужчин вскоре отправили на заготовку сена – та м они пробыли до глубокой осени, а когда вернулись, нас отправили в д. Николь. Тайсины все оказались вместе. Мы поселились в доме – пятистенка: в одной комнате – семьи Абдельхабира, Фатхислама Тайсиных и наша, в другой – Фарита Сатлыкова из д. Казмаш. топили печь углем, нам выдавали продукты. Матери, нарвав лен, выткали ткани, убрали картошку, оставшуюся от прежних хозяев. До марта жили здесь. Отцы работали в другом поселке. Весной отец приехал, зарезал купленного бычка, оставил мясо нам и уехал в г. Прокопьевск. Там они строили дома для спецпереселенцев. Когда снег растаял, нас перевезли туда, всех расселили п о стандартным домам. Запомнилось то, что не было воды, ее мы покупали. Голод начал косить людей. Но наш отец не давал нам голодать. Вскоре мужчин снов а отправили на работу в лес близ местечка Святая Гора, мы остались, а через некоторое время и нас переселили туда. Прежде там, в трех-четырех домах жи ли баптисты, но их выселили. А наши отцы построили бараки по 32 комнаты в каждом. В каждой комнате поселили по одной семье. Построили клуб, школу, из Уфы прислали учителя Акберова. Учил он нас на башкирском языке, Писали латинским шрифтом.

Мужчины валили лес, женщины рубили сучья. Отец был бригадиром, его бригад а считалась передовой, поэтому нас обеспечивали лучше. А были семьи, которые голодали, многие умирали с голоду. Недалеко находился дом отдыха работников НКВД. Отца назначили его заведующим, а мы доили кобыл, делали кумы с. Но через три года отца отправили в Томск принимать со сплава бревна. В течение двух лет он был там десятником, а потом снова вернулся в поселок Святая Гора. Купил улей, занялся пчеловодством, другие семьи тоже начали вставать на ноги, работая только на общественном производстве, но и заведя личные хозяйства. Но такая жизнь продлилась недолго.

Осенью 1937 года ночью к нам постучались милиционеры. Родители были в гостя х, но люди в форме велели привести отца. Его и еще пять-шесть мужчин увели. Арест был полной неожиданностью для нас, ведь отец всегда был передовиком , его ценили. Прощаясь с матерью, он сказал: «Не посылай дочь с передачами в тюрьму, все равно не найдете меня. Прощай». И все же мама насушила сухари, обваляла их в сахарном песке, сложила в узелок и с группой таких же горемычных женщин отправила в тюрьму. Там нам всем ответили, что таких людей в тюрьме нет, их отправили. Куда – не сказали. И только в 90-е годы, когда мы обратились в районную комиссию, и та выслала запросы в архивы, пришел ответ, что Тайсин Шайхислам расстрелян в 1937 году».

За что расстреляли Шайхислама? – этот вопрос не один день и год, а десятилетия, наверное, мучил членов его семьи, родных. Ведь, где бы он ни был, добросовестно трудился, заботился о детях.

Жена его – Хадиса – с двумя дочерьми вернулась в родную деревню. А Магир а к тому времени была замужем, она осталась и прожила в Сибири 32 года. В 1963 году с восемью детьми вернулась домой. Зиму перезимовали в пустующей избушке односельчанки, купили корову и сено.

- А не было косых взглядов, мол, кулаки вернулись? – спрашиваю у Магиры-инэй.

- Нет, население встретило хорошо, помогало, уважительно звали «апай». Сельсовет сразу выделил участок под строительство дома, - отвечает она.

Выходит, народ-то понимал, что никакие они не «враги народа», лишь волею судьбы выпали на их долю тяготы длиною в полжизни. Но не сломили они ни хрупкую женщину, ни ее родственников, ни детей. Магира Шагбалова (Тайсина) построила дом, одна поставила на ноги восьмерых детей, выучила, дала им образование, воспитала хорошими людьми. Садык, Салих, Акрам, Зайтуна, Ямиля, Явда, Роза, Райса – их знают многие абзелиловцы. А учеников Зайтуны Фатиховны Ильясовой, наверное, не счесть. Двадцать внуков и внучек, десять правнуков – сегодняшнее богатство Магиры Шагбаловой. И хорошая память, которая теперь все чаше и чаше возвращается в те несправедливые, горькие годы.

Две сестры Магиры тоже достойно продолжили род. Шамсикамар Давлетова вы растила трех детей. Мава Файуллина – семерых.

Дети в этих семьях выросли человечными, внимательными. Имеют свои семьи; но ни на минуту не забывают о своих матерях, помогают всем, чем могут – кто ремонт проведет, кто о дровах позаботится, кто продуктами обеспечит. Видимо тяготы, и лишения только сплотили родню и научили ценить друг друга.

Исянбулатовы - вернувшийся из ада

В школу я пошла в 1953 году. Когда учительница читала нам сказку про ре пку, я впервые услышала слово «дедушка» и не поняла его значения. «Если бы у твоей мамы или папы был отец, ты бы тоже имела дедушку», - объяснила учительница. Но у иных ребят моего поколения не то, что дедушек, даже отцов не имелось. Не мало было и круглых сирот. Придя домой, я поинтересовалась у матери, где мой дедушка. А она категорически запрет ила вести речь на эту тему. Я ничего не поняла, но допытываться не стала.

В конце августа 1967 года к нам пришло письмо на русском языке. Я видела, как сильно взволновались родители и бабушка. Они плакали и говорили: «Твой де душка жив, послезавтра поедем встречать его в Магнитогорск». Эти слова и на меня произвели ошеломляющее впечатление. Вскоре новость облетела весь Ярлыкап – люди только об этом и говорили, деревня гудела, как пчелиный рой. Жители нашей улицы принялись приводить в порядок свои дома и дворы, убирать мусор.

А я предалась мечтам. Дедушка представлялся мне степенным, седовласым, в длинной рубахе до колен и непременно в полосатых штанах, на ногах – лапти.

Все четверо детей деда поехали на нашем «Москвиче» в город. В 1937. году, когда отца арестовали, старшему из них, моему отцу, было 16 лет, его братьям – 12 и 8, а младшенькой Расиме – всего 5 лет. Остается только догадываться, какие чувства испытали все, увидевшись после 20-летней разлуки

Наконец, долгожданный автомобиль въехал в нашу деревню. Он остановился у ворот бабушкиного дома. Сначала вышли ездившие встречать. Затем показался тот, кого ждали – высокий, худой – кожа да кости. Темные волосы с проседью, зубы все целые, белые (позже выяснилось, что это были протезы), одет в черный костюм, белую рубашку, на ногах – сапоги. Сойдя с машины, он ни на кого не взглянул, вдохнул полной грудью, устремив взгляд вдаль, сказал: «А Ирандык все такой же». И заплакал. Плакали и односельчане. После того, как дедушка поздоровался со всеми, из машины появилась голубоглазая светлая женщина с грудным ребенком. Все застыли в удивлении. «Прости, Габида, я потом все тебе объясню. Если бы не эта женщина, я бы не смог встретиться с вами, увидеть Ирандык», - сказал дедушка. А бабушка упала без чувств.

Дедушка вместе с новой женой Полиной некоторое время пожил у бабушки Габиды. Мать моего отца была очень мудрой, но она не смогла пересилить себя и принять женщину, да еще другой веры. Дед с новой женой жил то у одной, то у другой сестры, а когда настали холода, перебрался к нам. Мы с братом спали на полатях, на одном конце нар располагались наши родители, на другом – дед ушка с бабушкой Полиной, а посередине – двое детей в колыбельках (у нас то же был грудной ребенок). Папе и дедушке приходилось много разставать ночью, чтобы добавить дров в печку. В такие минуты они о чем-то тихонько беседовали, не могли наговориться.

Мама работала учительницей, а бабушка Полина ухаживала за детьми, выполняла дела по дому. Они тоже, о чем-то беседуя по-русски, частенько плакали.

Подробнее о судьбе деда – Исянбулатова Мухамета Мухаметовича – я узна ла позднее из рассказов матери.

Он работал на Кускаровском золотом прииске, когда его, обвинив в том, что он сражался на стороне Заки Валиди, Мусы Муртазина, арестовали и сослали в Норильск на шахты. Репрессированных за людей не считали. Деда использовали в качестве подопытного животного – посадив в специальную корзину, опускали в шахту и держали там некоторое время. Если с ним ничего не случалось – бригада могла без риска для здоровья спускаться под землю, если же отравлялся газом – выкачивали воздух из шахты. Неоднократно дед оказывался на грани смерти.

В 1956 году началась реабилитация жертв политических репрессий. Норильск расположен в устье Енисея. Единственный путь в большой мир – по воде. Но лед поздно тает, уехать можно только в течение трёх месяцев в период навигации, затем вновь все покрывается льдом. Лагерников было так много, что все х не удалось отправить за одно лето. Дедушке пришлось еще на одну зиму остаться в Норильске. Там он познакомился с женщиной, сосланной с Украины. Он а и приютила его, не дав умереть от холода и голода. Всю зиму собирали продукты в дальнюю дорогу. Когда водный путь открылся, сели на пароход, два месяца плыли в сторону Красноярска. Мальчика, родившегося на верхней палубе, под светлыми лучами луны дедушка назвал Нурай.

Мухамет и Полина перезимовали в Ярлыкапе. Затем перебрались в Аскарово, позже – в поселок Молжив Челябинской области. Отец ездил проведать их и остался очень доволен: «Завели поросят, теперь, надеюсь, досыта наедятся мяса, а молоко берут у соседей», - рассказывал он. Старики не получали пенсию. Дедушка всю жизнь мастерил по дереву, а бабушка шила, вязала. Тем и жили. В Молживе у них родился еще один сын – Андрей. В 1 9 6 8 году он трагически погиб, а Нурай сейчас живет в Магнитогорске.

Я поражаюсь тому, каким крепким человеком был дедушка. Несмотря на большие испытания, трудности, он прожил долгую жизнь – скончался в середине 70- х годов, перевалив за 80 лет. Похоронили его в родном Ярлыкапе. Чуть позже не стало в бабушки Габиды. Бабушка Полина была намного моложе их, она умерла в 1996 году. На ее могиле в Молживе написано «Исянбулатова Полина Ивановна». Она всю жизнь тосковала по родной Украине. Но сначала семья и так с трудом концы с концами сводила, позже, когда Союз распался, сложно стало проходить через границу – у нее не было никаких документов.

В 1937 году в Ярлыкапе были репрессированы 9 человек. И только одному из них, моему деду, удалось выжить и через двадцать лет вернуться из ада. Несмотря на мучения, страдания, выпавшие на его долю, он благодарил Бога за то, что остался жив, имел возможность вернуться на родину, увидеться с родными. Будучи без вины виноватым, терпел обиды и унижения, но не сетовал на судьбу , достойно прошел весь жизненный путь.

Халисовы - черные дни и годы

Мухамедьян Халисов родился в деревне Ишбулды на большом Кизиле в 1896 году в семье бедного старателя по имени Батырша. Батырша всю жизнь работал на прииске Рамеевых, добывал золото, а семья его едва сводила концы с концами. Ему было трудно не только одевать жену, двух сыновей и двух дочерей, но и кормить их. Нелегкой была и дальнейшая судьба Халисовых. Радовались, когда их старший сын Мухамаян стал жить отдельно со своей семьей. Но счастье было недолгим: сгорел его дом с надворными пос тройками. И он, потеряв надежду на строительство нового дома на берегу Кизила, подался за Ирандык, в деревню Тагир на реке Самар. Там у них жили родственники, и до леса рукой подать. Легче будет дом построить, надеялся он.

Второй сын Батырши Мухаметьян решил избрать другой путь в жизни. Он виде л, как отец и брат, будучи золотодобытчиками, жили в бедности. Может на нов ом месте, на другой работе повезет, думал он. Одиннадцатилетний мальчишкой после смерти отца он вначале пас скот в своей родной деревне. Затем пошел батраком к одному из баев в деревне Туктагул. Выполнять поручения бая мальчику было не очень трудно. А может его, сироту, жалели. Кормили досыта. Работы прибавлялось в дни, когда к хозяину приезжало много гостей. Успев ай только выполнять поручения и хозяев, и гостей. Зато в такие дни кормили вкусно.

Но вскоре ему надоело бегать в мальчишках, выполнять поручения и старших , и байских жен, и сынков.

Редкие беседы со сверстниками будят у Мухаметьяна новые мысли. С каждым годом дел прибавляется, мальчик растет, одежда изнашивается. Количество животных становится все больше, а у мальчика -слуги ничего не накапливается. Смышленый мальчик иногда задается вопросом: правильно ли он поступил, приехав из Ишбулдино, окруженного степью и рекой, в Туктагулово, расположенное среди гор? Часть населения соседних деревень Ишбирдино, Кусеево, Мустаево, Шадыгаево, не занятая на добыче золота или в другом деле, уходит промышлять на стороне. С приходом весны многие всей семьей едут помогать сеять пшеницу русским, живущим на берегу Я ика. Во время уборки урожая то же повторяется. Лишь к концу осени они, нагрузив заработанную часть пшеницы, возвращаются в деревню.

Мухаметьян решает искать свое счастье на новом месте, там, где есть большие реки, широкая степь. Мечта его приводит к землям, расположенным недалеко от реки Кизил к человеку по фамилии Муртазин. Люди в этих краях, кончено, богаты. Но вскоре мальчик начинает понимать : где бы он ни трудился, он всегда останется слугой. Плата за вложенные силы, за пролитый пот и здесь остается небольшой. Сколько бы хозяин ни был бог ат, лишнего он все равно не даст. Повзрослевшему Мухаметьяну особенно не нравится, что он должен делать то, что скажут другие.

Тяга к самостоятельности, желание овладеть специальность, жить по-человечески приводят Мухаметьяна на строительство дорого Орск-Оренбург. Вдали от родины, где не было ни единого знакомого человека, живет он. Устраивается в общежитие, начинает получать заработную плату. Здешняя работа, быт для молодежи – настоящая школа жизни. У рабочего человека, называющегося пролетарием, нет ничего, кроме одежды и временного жилья в общежитии. Самое большое богатство рабочего – здоровье да мускулы. С их помощью он приводит в движение рабочие инструменты, вносит свою долю в развитие вс его мира, кормит, обувает, одевает, обслуживает. Мухаметьян видит, что рабочий класс обделен от многого: он должен быть хозяином всех богатств, но эт ого нет. Не с чьих-нибудь уст, а сам он видит, насколько нечестно устроена жизнь. Взгляд на людей, работающих вместе с ним, отношения его друзей и власть имущих, жизненные условия отличаются от деревенских. Но если подумать получше, выясняется, что жизнь везде построена на одной основе. Не зря ведь говорят: «В чьи сани сядешь, того и песни запоешь».

Со временем появились у Мухаметьяна на новом месте друзья, товарищи. Вместе с ними и отдыхать, и работать, и решать проблемы стало легче. Их советы, поддержка помогали существовать в этом сложном мире. Но пути господни неисповедимы. Когда уже все как будто устроилось, судьба приготовила 19-летн ему Мухаметьяну сюрприз: его призвали в царскую армию. Привыкший жить самостоятельно и вольно юноша с этих пор вынужден был все делать по приказ у. В армии за него решали, куда ему ходить, чем заниматься, что и как делать. Бедному солдату предписывалось безмолвно, безропотно выполнять чужие приказы. Да, армия губит личность, каждый, независимо от образования, каких-то качеств, должен быть не рассуждающим исполнителем. Солдата здесь не считают за человека, его можно оскорбить, унизить, заставить делать то, что взбредет в голову командиру. Когда и в какую сторону повернуться, где, ка к и сколько сидеть, или лежать

Несмотря на недавний приезд, Халисов не остался вне внимания главы район а и его некоторых дружков. Но им, всеми силами ищущим «вредителей», «врагов» и «предателей», удается найти необходимые материалы против М. Б. Халисова. развертывается кампания по обвинению начальника АПУ в политической ненадежности, в неумелом руководстве производством. Благодаря усилиям этих людей, набивших руку на поисках признаков вредительства, предательства в неугодных себе людях, отчетное собрание партийной организации АПУ от 23 ноября 1937 года превращается в первую, но мощную атаку против Халисов а. Собрание под нажимом первого секретаря райкома и инструктора орготдела объявляет ему выговор за «утрату политической бдительности, содействие буржуазно-националистическим элементам». Через неделю, 30 ноября, бюро райкома выносит решение исключить Халисова их рядов партии. Причина – связь с «врагом народа, буржуазным националистом» Фаттахом Ибрагимовы м, служба в армии Заки Валиди в качестве пулеметчика. На том же заседании бюро за «связи с инспектором треста «Башзолото» Ульмясовым, недавно репрессированным, из рядов партии были исключены также секретарь парткома АПУ Г. А. Ахмеров, один из руководителей - объявлять сподвижником репрессированного человека, связанного с ним лишь по работе, подвергать его преследованию. А сам Ульмяскулов и правду совершил ка кое-то преступление или нет – это никого не интересовало. Следует сказать, потом все они были реабилитированы.

Несогласный с этим несправедливым решением Халисов в своей апелляции в обком партии, пишет, что вопрос о нем рассматривался поверхностно (здесь не может быть и речи о человеческом, заботливом отношении), что вынесено несправедливое решение. Будучи членом партии с 12 декабря 1919 года, я всегда был предан ей, говорится в апелляции. Далее Халисов пишет о том, что с 28 ноября 1918 года служил в рядах Красной Армии. Ибрагимов Фаттах – местный кадр, выполнявший ответственные работы в тресте, был руководителем Ишбердинск ого рудника, лицо известное в среде старателец. Лошадь ему выделена за то, что он с сыном Анваром оба работают на прииске. Приисковое управление (АПУ) я принял 1 июня 1937 года, сразу же широко развернул разведочные работы. При чина срыва плана по добыче золота заключалась в отсутствии разведанных месторождений. Несмотря на неполную обеспеченность управления кадрами , работы в 1937 году заметно оживилась. Некоторым людям не по душе то, что я избран членом парткома, вот они и сгустили краски, пишет Халисов в конце своего заявления.

Бюро обкома персональное дело Халисова рас смотрело 21 апреля 1938 г ода. В материалах указывается, что Халисов – выходец из рабочей семьи, с августа 1915 года по февраль 1918 года служил в старой армии, до начала 1924 года служил в Башкирской конной брига де Пензенской дивизии. Рассмотрев докладинструктора обкома Уракова (о том, каким он был чело веком, «Искра» уже п и сала), бюро утверждает решение бюро (райкома об исключении Халисова из партии). И в этом заседании участвовал инструктор райкома Мухарлям Хаиров.

Проходят четыре года и три месяца с того дня, круто повернувшего судь бу Х алисова. Сейчас, в 1942 году, Халисов уже и не начальник приискового управлен ия, не состоит и в партии. И живет он сейчас в поселке. Тубинский. Но люди НКВ Д, поднаторевщие. по примеру Ежова, Вышинского, показывать черное белым, никого не выпускали из своих рук, держали в «ежовых рукавицах». Этим людям, привыкшим подписывать приговоры о расстреле, об отправке в ссылку безвинных, не свойственны такие человеческие качества, как милосердие, благодушие. Им все равно: обоснован или нет вынесенный ими приговор. А адвокатам нет дела до политических обвиняемых.

Не имея никаких конкретных фактов, Халисова обвиняют в подготовке антисоветского восстания, в антиреволюционной агитации. Не нашлось н и одного человека, который мог бы подтвердить или отрицать это вымышленное злостное обвинение. В этом судебном спектакле участвовали две сторон ы. На одной стороне вымышленные обвинительные документы, на другой – обвиняемый, в поддержку которого не вымолвит ни слова ни один из присутствующих. В этом поединке, не идущем ни в какое сравнение, победу над человеком, конечно, одержали бумаги. Победитель – не подтвержденные ни одним фактом фальшивые бумаги. Такой же «суд» был инсценирован и в отношении друг их двенадцати человек, арестованных в один день с Халисовым. Их всех отра вили в тюрьмы, условия в которых в это военное время были особенно жесток ими М. Б. Халисов умер в тюрьме от туберкулеза в 1943 году на сорок седьмом году жизни.

В семье Халисова в поселке Тубинский осталось восемь душ: теща, жена, дочери Лаура, Вилюра, Роза, Резеда, Хадиса и сын Дамир. С арестом единственного кормильца многодетной семье пришлось очень трудно. Шестнадцатилетняя Лаура вынуждена была оставить учебу и устроиться на работу. Но коллектив шахты, где работали в основном дети да старики, не выполнял планы, поэтому зарплата была низкой. Вскоре пала единственная корова, лишив семью и мол ока. Некому помочь семье, нуждающихся в помощи много, а состоятельных люд ей нет. На семью надвигался голод, который не щадил никого: ни детей, ни стариков. К середине зимы иссяк и запас картофеля, единственного в доме прод укта питания. Семья начала голодать. Первой умерла Вилюра, затем скончалась бабушка, за ней ушла из жизни младшенькая Резеда. Вымирание семьи Халисовых стало чудовищным, но страшным фактом. Это видели и соседи! Они, не и мея возможности оказать материальную помощь ставшимся в живых Халисовым, решили помочь хотя бы советом. «Если хочешь остаться в живых, уезжай и устройся куда-нибудь», - посоветовали они одиннадцатилетнему Дамиру. Он поступил в школу ФЗО и выучился шахтера. Розу от смерти спас детский дом. С емья Халисовых после войны переехала в Сибай.

Дело Мухаметьяна Батыршаевича было рассмотрено и закрыто особым отдел ом при НКВД СССР после его смерти. Потом, в результате повторного следствия, выяснилась необоснованность его ареста. 17 ноября 1989 года он был полностью реабилитирован. По ходатайству Розы Халисовой-Ибрагимовой 19 февраля 1990 года Халисов был восстановлен и в рядах КПСС. Так было восстановлено честное имя Мухаметьяна Батыршаевича Халисова, получившего одним из первых в Абзелиловском районе высшее образование и выдвинутого на работу в аппарат обкома партии. Он – один из миллионов, всей душой принявших Октябрьскую революцию, Советскую власть, отдавших всего себя для ее укрепления, но ставших жертвой злостных людей своего времени, жертвой произвола.

Багмановы – судьба председателя

Бурные события в жизни нашей страны, так или иначе, задевали любую семью. Революция и гражданская война, период репрессий, годы Великой Отечественной войны – все это оставило неизгладимый след в душах нескольких поколений. Эти три события не обошли стороной и наш дом.

Мой дедушка Багаман Искужин считался человеком среднего достатка. Он им ел в хозяйстве лошадь, две коровы и мелкий скот. А в семье было 12 детей. Прав да, четверо из них умерли еще малолетними. Остальные все поднялись на ног и. Революцию они приняли, поэтому встали на путь ее защиты. Мои дядя Мустафа и Раян сложили головы на полях сражений гражданской войны. Во время отступления из Аскарово, воевавший в рядах красных Ахмадия увез с собой единственную сестренку Мамдузу. К сожалению, она была убита осколком разорвавшегося рядом снаряда. Бабушка, горюя по единственной своей дочери, сложила баит, посвященный ей.

Во время Великой Отечественной войны дедушкина семья потеряла близких. Ахмадия, Мухамет, Ильяс погибли на второй и третий год войны.

Конечно, война не бывает без жертв. Кого призовешь к ответу за смерть люде й, которые пошли защищать Родину, семью.

А что сказать о людях, которые бесследно исчезли из-за чьего-то доноса?

В течение многих лет не то чтобы задать кому-то этот вопрос, даже произносить в открытую нельзя было имена таких личностей. Но что поделаешь: от судьбы ведь не уйдешь. В числе миллионов жертв репрессии есть и двое из семьи Багамана Искужина. Один из них мой отец – Мухамедьян, второй – его брат Мухамадия. Правду о них мы узнали лишь 53 года спустя, прошлой осенью. Куда только мы не обращались, чтобы вернуть их добрые имена.

Дедушка старался дать детям образование. Благодаря этому все его дети бы ли грамотными людьми по тому времени. Помню, у отца хранилась грамота, выданная ему каким-то заведением за отличную учебу в честь 300-летия династии Романовых. В этой грамоте было дано родословное дерево династии, на фото снимках запечатлены члены семьи, текст написан позолоченными буквами.

Биографии отца я полностью не знаю. Но известно то, что он в 1919 году вступил в партию большевиков. В то время он в составе башкирского кавалерийского полка Мусы Муртазина участвовал в боях против белых. А когда сражался в составе конной армии Буденного, отец познакомился с польской девушкой по имени Тереза. Отец служил кавалеристом, а мать – сестрой милосердия. У нее, помню, было такое свидетельство. К сожалению, в семейном архиве ни одного такого документ а не сохранилось.

Где и сколько времени они служили, неизвестно. Но в 1923 году родители с двухлетним сыном Артемом (позже его стали звать Арсланом) вернулись в Аскарово. Через некоторое время отца направили на работу в Тубинск. Курбан-апа Ахметкужин из деревни Юлдашево, который с отцом вместе сражался на польском фронте, а в Тубинске жил по соседству, говорил, что отец там был секретарем партячейки. Жена К. Ахметкужина Галия-инэй при встрече всегда вспоминала, как они дружно жили, помогали друг другу. Их дочь Марфуга Ахметкужина, проживающая ныне в Аскарово, помнит, наверное, воспоминания своих родите лей.

Есть еще один свидетель, хорошо знающий период работы отца в Тубинске. Это жительница районного центра А. Богородская.

В начале тридцатых годов отец с семьей снова вернулся в Аскарово. Несколько лет возглавлял партячейку совхоза «Салават». Был и заведующим райземотделом. Известно и то, что он был на партийной работе в Баймакскойм, Белроцком и Абзелиловской районах. В те времена кадры часто перебрасывались с одного места на другое. Отцу пришлось работать в продснабе АПУ в Халилово. Затем его перевели учетчиком колхоза «Яны юл».

Безусловно, в такое сложное время партийным, советским, да и другим работникам было нелегко. Потому что противники новой жизни и приспешники вся чески старались отомстить. Так, во время работы в Белорецком районе подо жгли дом отца. А однажды, когда выступал на собрании, посвященном Октябрьскому празднику, враги Советской власти хотели облить его горячей водой. Таких случаев было немало.

Но отца трудно было сломить (сейчас думаю: как он все это выдержал). Помнится, отец с матерью, собрав нас возле себя, пели с нами революционные песни. Потому-то все в нашей семье хорошо знали такие песни, как «Варшавянка», «Марсельеза», «Интернационал» и многие другие. Отец очень много знал и башкирских народных песен. И сейчас, когда слушаю старинные песни, как «Бииш », «Урал», «Сибай» и другие перед моими глазами встает отец.

Родители нас учили только добру. В пример приводили В. И. Ленина, рассказывали о его детстве, о семье Ульяновых.

Но только нашей счастливой жизни помешала сталинская репрессия. 27 ноября 1937 года отца арестовали.

Тот вечер никогда не выходит из памяти. Когда стемнело, в наш дом вошли три милиционера.

- Искужин, одевайся, - сказали они. А сам и, не дождавшись пока он оденется, вытолкнули его из дома. И стали на него кричать, требуя что-то, бить. Затем повели отца в сторону сарая. Мы, дети, наблюдавшие все это в окно, плакали. Побежали бы к отцу, но в дверях стоял милиционер с оружием. Спустя некоторое время отца куда-то повели. А милиционеры, вернувшись обратно, стали обыскивать наш дом. Взломали пол, перерыли фундамент в подполье, растоптали всю картошку, разнесли сарай. Не давали по коя и матери, она лежала без памяти.

В то время самому старшему из нас Аркадию было 16 лет, он был комсомольцем. И он не стерпел все эти издевательства милиционеров над нашими родителями.

- Почему вы себя так ведете, как жандармы царской России? Сейчас не те времена, - сказал он.

Начальник районного отдела НКВД Арсланов, приставив наган к груди брата, зло выругался.

- Вы дети врага народа. Всех вас расстрелять, а тебя мы можем забрать сейчас же. Эти его слова до сих пор слышны в моих ушах. Обыскав дом, они на двух телегах увезли хорошие вещи, одежду, мебель.

Отца забрали. А моя беременная мать и семеро детей остались в полуразрушенном доме. Спустя несколько дней мы узнали, что взяли и младшего брата отца Мухамадея, который, закончив какие-то курсы в Стерлитамаке, работал в Ташбулатово. И было ему в ту пору всего лишь двадцать лет.

Их забрали и дальнейшая судьба нам неизвестна. Помню только, что спустя некоторое время после ареста отца, с наступлением сумерек к нам пришел че ловек в военной форме. Нас всех вновь охватил страх. Из кармана он достал и протянул матери листок бумаги. Дома была лишь я, старшего брата и сестры н е было, поэтому мама попросила прочесть бумагу мне. Написано было по-русски. Содержание записки, помнится, было примерно таким: «Тереза, мне пытаются пришить то, чего я не совершал. Знай, если в деревне и пойдет слух обо мне – моя совесть перед партией и родиной чиста. Жду ответа через этого чело века. Если не придется увидеться, прощайте, мои дорогие». Я написала ответ и мама передала записку человеку. Незнакомец, утешив нас, пожелав хорошей учебы, простился с нами.

Арест отца был, конечно, тяжелым ударом для матери. Но она не склонила голо ву, очень быстро научилась говорить, даже петь по-башкирски, очень мелоди чно исполняла башкирскую народную песню «Уйыл», которую разучила еще в Т убинске. В феврале 1938 года мама родила своего восьмого ребенка. В то время, когда все друзья и знакомые отвернулись от нас, мама не теряла веру и наде жду, что отец наш честный человек и что он обязательно вернется. В школе на с, детей, лишили обеда. Косо стали смотреть на нас и учителя. Никому и дела н е было до детей «врага народа». Ту зиму мне никогда не забыть: от бескормиц ы пал скот, замерз картофель. Но благодаря терпению, выдержке нашей матер и, мы остались живы. Сейчас думаю и удивляюсь: какую нужно было иметь силу, чтобы одной в такое трудное время выходить восьмерых детей. А ведь была о на слепа на один глаз (результата газа, применяемого на польском фронте), п лохо видел и другой глаз. Носила очки, поэтому ее прозвали «четырехглазо й». В те годы она работала сопровождающей на почте. Бывало уедет на лошади в два часа ночи и возвращалась вечером следующего дня. И так постоянно: и в зимние холода, и в сильные бураны. Когда уж совсем стало трудно прокормит ь семью, старшая из нас, Камила, вынуждена была бросить учебу и поступить н а работу. В это время мама наша работала в пекарне, а вечерами помогала в с толовой резать лапшу, успевала она участвовать и в работе базарной коми ссии. В то время в Аскарово базары проводились каждую неделю.

Со временем изменилось отношение и односельчан к нам. 2 июня 1941 года нашего старшего брата Аркадия призвали на военную службу. До этого он учился в Б елорецке и до армии успел немного поработать. А через двадцать дней нача лась война. Последнее письмо от него мы получили весной следующего года. А потом пришла «похоронка». В том же году ушла на фронт и Камила. Через год и я вынуждена была оставить учебу. Пошла работать в райфо, где главным бух галтером тогда был Гайнулла-агай Лутфуллин. А мама наша в то время работа ла лесником. Однажды ее избили браконьеры, и она долго пролежала в лесу на снегу, простудила легкие. Ей бы тогда питание хорошее. Но продукты распре делялись строго по норме. И маме становилось все хуже. Поэтому в 1946 году сро чно вызвали Камилу, которая после войны осталась на воинской службе. Вск оре после ее возвращения наша мама умерла.

После смерти матери Юнир и Динир пошли учиться в ремесленное училище, Ад иля в ФЗУ, а Зилю и Дину с большим трудом устроили в Ташбулатовский детски й дом. Проработав немного в Аскарово, уехала в Магнитогорск и Камила. В Аск арово осталась я одна.

Сейчас из восьмерых нас, здравствующих, осталось пятеро. Все на заслужен ном отдыхе, являемся ветеранами труда.

Вспомнить и пережить все это заставили меня бумаги, полученные в октябре прошлого года из прокуратуры республики. Одна из них – о моем отце. 9 дека бря 1937 года «Тройкой» НКВД он был осужден к расстрелу. Как сказано в докуме нте прокуратуры, отец мой захоронен на Сергиевском кладбище города Уфы. А Мухамадия-агай той же «тройкой» был осужден к десяти годам тюремного з аключения. В ответе КГБ Башкирской ССР, который мы получили 8 октября прош лого года, говорится, что сведений о его дальнейшей судьбе имеется.

Мы и до этого пытались узнать о судьбе отца и его брата, писали в разные ин станции, но безуспешно. И вот лишь 53 года спустя на основе Указа Президиум а Верховного Совета СССР наш отец и его брат реабилитированы.

Я не хочу, чтобы трагическая судьба нашей семьи повторилась в истории на шей страны.

О масштабах репрессий говорить очень трудн о. Но можно уверенно сказать, счет идет на сотни тысяч. Это чудовищн ое уничтожение потенциала страны – ученых, писателей, инженеров и т. д. Ог ромный урон понесли крестьянство и рабочий класс. Жертвами стали не толь ко погибшие в застенках, превратившиеся в прах в лагерях. Нет, жертвами ст али и те, кто жил и трудился в те страшные времена. Это им выпал тяжкий крест публично отрекаться от своих отцов и матерей, мужей и жен, братьев и сес тер, боевых друзей, дороже и ближе которых у человека ничего на земле не бы вает.

Таким образом, репрессии в стране представляют собой следствие со знательной политики государства. Процесс реабилитации невинно п острадавших начавшееся в 1953 году приобрел огромное политическое значен ие и расценивается как восстановление исторической и юридической спра ведливости. Честные имена так называемых «врагов народа» возвращаются людям. Наш долг – увековечить их память и предупредить, чтобы подобное т рагедии не повторились в будущем.