Страницы истории в семейном альбоме

Есть на свете села и деревни

С соловьиным посвистом в ночи.

С речками в раскидистых деревьях,

С месяцем над кущами ракит.

Пусть мое село не соловьиное –

У него другая красота:

Небо соколиное, да простор целинный –

К жизни пробужденная мечта.

Родина Что значит родина для каждого из нас? Конечно, это страна, в которой мы живем, но не просто страна сама по себе, это культура и литература, народ, природа, которая нас окружает. Для многих родина начинается с родительского дома, с места, в котором ты родился и живешь. Для нас таким местом является Русская Поляна, которая в 2008 году отпраздновала столетний юбилей.

В школьном научном обществе мы уже несколько лет занимаемся исследованием истории, природопользования, современного состояния нашего края, его духовной и культурной жизни. В своих работах мы не раз говорили об интересных людях, жителях нашего села, так как жизнь людей неразрывно связана с развитием поселка.

Изучая историю Русской Поляны, мы работали с архивами и экспонатами краеведческого музея Целины, историческими документами и картами разных лет, беседовали со старожилами села, узнали, что наша одноклассница Даша Сазонова является прямым потомком первых жителей поселка.

По каждому из этих направлений был собран, проанализирован и систематизирован богатый и разнообразный материал.

Много сведений, ранее неизвестных, мы узнали из рассказов Дашиной бабушки, мамы, тёти. В наше распоряжение был предоставлен семейный архив: фотографии, документы, грамоты, награды. Мы работали с архивами и экспонатами краеведческого музея Целины, изучали исторические документы. Мы побывали в различных организациях района: в комитете государственной статистики, в архитектурном отделе, в архиве администрации района. Беседовали с жителями села , которые хорошо знали Феодосию Максимовну, работая с ней в одном хозяйстве, и которые знали ее не только как добросовестного работника, но как простого человека, живущей с ними на одной улице. Мы наладили личную переписку с родственниками, оставшимися проживать в Украине и разъехавшимися в разные точки нашей страны. В районной библиотеке мы работали с периодической печатью (газетами «Голос Целины», «Омская правда», «Правда»), прочитали мемуары С. И. Манякина «Сибирь далёкая и близкая» и М. Д. Зябкина «Новь ковыльного края».

Проанализировав полученные данные, мы систематизировали их и составили генеалогическую ветвь Дашиной родословной, начиная с первопоселенцев – родителей Феодосии Максимовны.

Гонимые либо нуждой, либо невыносимой эксплуатацией помещиков, стремясь найти уголок земли, где можно было бы поселиться основательно, глубоко пустить корни, породить детей и создать свой очаг, переселялись крестьяне в малонаселенные окраинные районы России из центральной ее части и Украины. Ехали целыми семьями и даже родовыми кланами.

Вот так возникали новые селения на свободных землях Сибири: в степях, лесах. Люди селились навеки, чтобы эта земля стала их Родиной, чтобы была она Родиной и для детей, и для внуков, и для правнуков, чтобы соки этой земли проникли в кровь и разлились по жилам горячей любовью к самой этой земле и ко всему, что на ней есть.

Главным тормозом в переселении являлось отсутствие железной дороги. А сорваться с обжитого подворья и двинуться в путь длиною в несколько тысяч километров в неведомый край на лошадях, а то и на быках, на такое мог решиться далеко не каждый. И только после постройки Транссибирской железнодорожной магистрали переселенчество набрало полные обороты. Этому же способствовала и столыпинская реформа, которой положил начало Указ от 9 ноября 1906 года.

В результате столыпинской аграрной реформы за период с 1906 по 1916 годы в Сибирь на жительство переехало 3 миллиона крестьян, в их числе и семья Бурхович Максима Игнатовича. Он с женой и с пятью дочерьми приехал из Днепропетровской области из села Кринычки.

Исторические материалы свидетельствуют, что новые поселения, какими мы их представляем сегодня, возникли не вдруг. Было начало. На отведенные места прибывало по три-пять семей, иногда и более. Они и строили первые дома, начинали распашку земель. Семьи у крестьян в ту пору были большие. Обычно в первую зиму жили в тесных и сырых землянках, иногда по нескольку семей. На второе лето строили хатки из дерновых пластов. Много уходило сил, труда и времени, пока переселенцы на новых местах обзаводились своим хозяйством.

Основное содержание столыпинской аграрной реформы на деле сводилось фактически к разрушению общины и насаждению частной крестьянской земельной собственности, так как лучшие земли, принадлежавшие общине, отводились для отрубов, хуторов. Больше того: тем крестьянам, кто перебирался на выселок, выдавались льготные банковские ссуды под незначительный процент для покупки земли на льготных условиях.

На один из таких хуторов Карад-жерик недалеко от села Невольное и поселилась семья Бурховичей.

Массовое заселение необжитой территории – это явление единственное в своем роде для русскополянской степи. Ничего подобного здесь прежде не бывало, и вероятно, не будет и впредь. Люди нарушили вековую тишину. Трудности оказались невероятными. Казахи, что вели кочевой образ жизни, заходили в эти края, и в летнюю пору можно было видеть юрты, а вокруг них взрослых казахов, особенно женщин и детишек. Здесь же вразброд паслись коровы, телята, овцы, козы, лошади и верблюды. Однако с наступлением холодов казахи-кочевники уходили в глубь степей, туда, где было потеплей.

10 тысяч гектаров. Такое количество целинной земли распахали крестьяне до 1917 года в краю русскополянском. Вдумаемся в эту цифру. Деревянная соха, однолемешный плуг, лопата – вот основные орудия производства у крестьянина. И главное – он, крестьянин, считает своим долгом при том уровне техники пахать, сеять и выращивать хлеб. Он обязан был кормить и содержать свою семью. Важно отметить и такую деталь: каждый из русскополянцев гордился своим селом, считал его лучшим, красивее остальных. Моя прабабушка Феодосия Максимовна в 18 лет вышла замуж за своего ровесника Григория Игнатовича Ткача.

Мои предки привезли с собой из далекой Малороссии, Украины свои нравы, свой уклад жизни. И как могли соблюдали и берегли их, передавая детям. Трогательными являлись свадебные ритуалы, мудрыми и торжественными, как и полагалось им быть, поскольку рождалась новая семья – событие святое, нерушимое. А в дни Пасхи на площадь собирались всем селом. Там были устроены качели, турник. Устраивалось народное гуляние: пляски, хороводы, борьба на силу. На Новый год приходили в дом посевать. Разбрасывая по избе зерно, посевальщики обычно зычным голосом произносили: «Сею, вею, посеваю, с Новым годом поздравляю», добавляя к этому разные причитания и пожелания. По обычаю взрослым подносили чарку водки. Прочно вошли в быт деревни колядки, что означает в ночь под Рождество – славить Христа. Обряд колядования складывался из того, чтобы под окном или в хате, стоя у порога, петь песни – воздавать хвалу господу нашему и хозяевам дома. Тому, кто колядует, всегда хозяева кидали в мешок сдобу какую-нибудь: бублики, пампушки или колбаски кусочек, хлеба, а то и деньги. В общем, кто чем был богат, тот тем и одаривал колядовавших.

Гостеприимство. Каким-то оно было доброжелательным, идущим от сердца. Хлебосольство не знало границ. Хохлы, они к чаю меньше привержены, чем, скажем, чалдоны, где в каждом доме самовар. Хохлы больше на сало налегали, на мясо да на борщи. Да еще какие борщи, наваристые, густые, где морковка, капуста, свекла и всякие другие компоненты. Горячий, настоянный, вытащенный только из печки чугунок, запах так и защекочет ваши ноздри. Вы еще не ели борща, вы только ложку держите, а во рту уже слюна под языком стекает. А бублики с маком, румяные, пышные. А вареники с творогом на яичках да со свежим маслом, каких вы, может, сроду то и не ели. Я уже не говорю о галушках-ленивцах, мешаных на твороге, ноздреватых, пухленьких.

Домишки, побеленные известью, обращали на себя внимание своей аккуратностью, свежестью, а крыши смазаны глиной, стояли словно грибки, окнами на улочку, без занавесок, открытые, будто зазывают вас в гости. А летом, ко дню Троицы, все хозяева обязательно по-новому белили свои хаты да еще нижнюю и верхнюю часть стен, карниз обводили черной сажей широкой ровной лентой, и все-то делалось, чтобы хата смотрелась красивее. В воскресные дни у дворов на завалинках сидели небольшими группками женщины да мужчины, вели разговоры на житейские темы. Тут же рядом на зеленой травке резвилась детвора, а где-то там вдали девчата запевали песни.

Домики, как по стандарту, имели две комнаты и небольшие сенцы с чуланом, где хранили муку и другие продукты. Когда открываешь дверь, то у порога русская печь, большая, где обычно спали дети покатом, один к одному, безо всякого разбора – мальчик или девочка. Палатей у хохлов не имелось и в помине. Тут же в углу, у печки, рогачи разного размера, чтобы в печку чугунки ставить и вытаскивать обратно, чаплийка для сковородки, веник, чтобы подметать пол. Имелся маленький закуток еще, где хранили спички, крыло гусиное для сметания пыли и сажи. Копоти хватало.

Печка справа, впритык к ней приделан полик, где спали родители. На этом полике громоздилась вся одежда и постель. В левом углу, как правило, стояла деревянная лавка, или по хохлацки ослин. Это для прихожих. Мебели мало, в обрез. Две табуретки и маленькие лавочки, значит ослинчики; когда собирались гости, то на них садились. К лавке примыкал столик. И еще в передней пристроена печка с плитой для обогревания второй комнаты.

Во второй комнате родители старались сберечь чистоту, туда зря ребятишек не пускали. Справа, у обогревателя, стояла кровать или полик, где все красиво уложено: перина, одеяло, накрытые покрывалом. И сверху горкой возвышались подушки, внизу самая большая, а на самом верху самая маленькая. Эта горка подушек смотрелась очень хорошо, привлекала внимание к себе. Посредине, у стены, стоял сундук, или скрыня. Там приданое, новая одежда, мануфактура и другие вещи хранились. Доступа к ним дети не имели. Ключ от сундука матери хранили у себя. Выше сундука на стене висела рамка с фотографиями, а в левом углу высились иконы, одна или две, темно-вишневого цвета, под стеклом, где в позолоченном обрамлении образы Христа или Святой богородицы, скорой заступницы и поменьше образ божьей Матери Марии, Иконы в каждом доме были украшены украинскими рушниками, со всякими на них цветными вышивками. В этой, второй комнате, или светелке обычно устраивали небольшие застолья, когда приезжали в гости родственники из других деревень, или другие ритуалы, но такое случалось нечасто.

Всеобщая коллективизация крестьянства в тридцатые годы, создание колхозов просто «проглотило» мелкие выселки такие как Карад-жирик. Феодосия и Григорий в 1939 году переехали в село Новоивановка. Григорий стал работать секретарем в Русскополянском сельском Совете. Грамотных крестьян в те годы было по пальцам перечесть, а Григорий в колхозе был одним из самых образованных. Семья имела уже тогда пятерых детей. Родителям приходилось работать сверх всяких сил.

Малодушный человек не рискнул бы покинуть свой очаг и двинуться за тысячи верст в неведомые края суровой Сибири. Был слишком велик риск. В необжитую степь, где нет ни кола, ни двора, на такое могли решиться люди отважные.

Выходит, что наши предки – люди чрезвычайно смелые. Они не убоялись ни труднейшего пути, ни лютой сибирской зимы. Они приехали и победили эти невзгоды. Они не только разбудили степь. Они преобразили эту степь. И все это взятое вместе закалило волю наших предков, а с годами из обычая перешло в кровь и породило тот неповторимый сибирский характер, по уму и смекалке, стойкости и храбрости которому не нашлось равных в годину германского нашествия.

Сибиряки, полки сибирские остановили и разбили гитлеровских вояк под Москвой и Ленинградом, Сталинградом и на Курской дуге и в других решающих битвах. И Красное знамя победы взметнулось над поверженным Рейхстагом в логове врага – Берлине.

Геббельс, писал в своем дневнике: «В заснеженных полях под Москвой на пути войск доблестного вермахта встали сверхгиганты, сверхчеловеки, вывезенные большевиками из Урала и Сибири».

Храбрость и неодолимую силу не сразу и обнаружишь в Сибиряке. Это европеец, щеголеватый и лощеный снаружи, не прочь козырнуть начитанностью, выкинуть ученую фразу. Ничего подобного нет в сибиряке. В нем нет ни грамма наглости, напрочь отсутствует нахальство. Сибиряк молчалив, и, как сама сибирская природа, на вид выглядит суровым. Но за этой внешней суровостью в его груди бьется сострадательное сердце, готовое всякий раз откликнуться на чужую беду, подать руку помощи. Смелость, отвага в сочетании с высочайшей гуманностью заложены в сибиряке самой природой.

Песню свою отправляя в полет, -

Помните!

Кто уже никогда не споет, -

Помните!

Детям своим

Расскажите о них,

Чтобы запомнили!

Детям детей

Расскажите о них,

Чтобы тоже

Запомнили!

Во все времена бессмертной Земли

Помните!

В июле 1941 года Григорий Игнатович Ткач ушел добровольцем на фронт и погиб в 1943 году. Он похоронен в с. Воронцово Орловской области.

За четыре года войны чего только не переделали руки моей прабабушки Феодосии Максимовны. Она управлялась за двоих. За себя и мужа, ушедшего на бой с врагом. Эти руки косили травы и пахали, метали стога, ворочали мешки с зерном, управлялись с конной сеялкой по девять часов в день. И колхозные поля боронили на коровах со своего подворья. И представить нет возможности, откуда они черпали силы.

Есть что-то святое в том, что солдатки оказались верными своим любимым. Через всю жизнь они гордо пронесли свое одиночество, преданность, чистоту души.

Солдатская вдова Феодосия Максимовна сумела одна вырастить и вывести в люди шестерых детей. Её редко кто видел в праздничном одеянии. Нет той мужской работы, которую не переделали ее натруженные руки, постоянно в мозолях. И удивительное дело: повседневная, казалось, беспросветная жизнь не пригнула ее к земле, не обозлила, душа не очерствела под тяжестью невзгод.

Помимо своей основной работы на производстве (а была Феодосия Максимовна и телятницей, и чабаном, выполняла любую работу, какую ей только поручали), она очень основательно занималась домашним хозяйством. И не то чтобы из-за большого увлечения, занималась вязанием, ткала. Сама садила лен, мяла, пряла. До сих пор служат добрую службу самотканые и самовязанные дорожки, половички, которым вот уже более 50 лет!

Всю одежду для детей тоже мастерила сама: что-то сошьет, что-то свяжет.

Самым значительным в своей жизни Феодосия Максимовна считала то, что сумела дать образование всем своим шестерым детям. Все они не только выучились в свое время, но и благополучно доработали до пенсионного возраста. Сама же она так и осталась неграмотной, о чем всегда сильно сожалела.

Моя прабабушка прожила долгую жизнь, родившись в год основания Русской Поляны, не дожила пяти лет, чтобы отпраздновать вместе с ней столетний юбилей.

Дашины предки прочно и по праву вошли в историю нашей малой родины, ведь они и есть ее история: многие вещи, семейные реликвии, хранятся сейчас в районном краеведческом музее «Целины».

Имя Ткача Григория Максимовича занесено в книгу памяти воинов-русскополянцев, погибших в В. О. войне. Даже дом, где жила Феодосия Максимовна, является одним из старейших в Русской Поляне.

Село хорошеет с каждым годом. Не верится, что на заре его существования здесь была только бескрайняя степь с единственной легендарной сосной. Сейчас это утопающий в зелени поселок, который называют оазисом в степи. Радуют глаз новостройки. Появилась улица Дмитрия Жмыха. Ему мы обязаны названием поселка.

Много лет уж с той поры проплыло,

Не узнать нам Русскую сейчас.

Здесь стояли мазанки уныло,

А теперь селенье - первый класс.

Весь поселок садом зеленеет,

В парковых аллеях благодать.

Двухэтажек множество белеет,

Можно микро городом назвать.

Как оазис средь степи ковыльной,

Он родился от начала века

Водоемы, стадионы, зелень-

Все создали руки человека.

Вечерами песня льется плавно

Про родные с детства мне края

Русь-Россия, Русская Поляна,

А все вместе - Родина моя.