История семьи на фоне российской истории XX века

Рассудка памяти печальной.

На улице холодно. Дует сырой, промозглый ветер. Без конца моросит дождь. Ноги увязают в грязи Я иду в гости к своему деду, а точнее, к прадеду. Рудольфу Ивановичу Видикеру. Открываю калитку А во дворе словно и нет осени. Травка аккуратно скошена и убрана. Лишь кое-где видны одинокие листочки, осмелившиеся упасть на чистый дворик.

Подхожу к дому. Крыльцо вымыто, везде порядок. Открываю дверь в тёплую комнату и тут же всем своим существом чувствую, как меня охватывает атмосфера покоя, умиротворения и доброты.

Сейчас я вместе с дедом вернусь в его детство и юность, чтобы пережить заново всю его жизнь. В этот момент я ещё не подозреваю, как много мне предстоит узнать, понять, почувствовать, а ещё удивиться и содрогнуться от мысли: а если бы я ОБ ЭТОМ не спросила?

Человек продолжается в своих детях, а вот память о нём недолговечна. Проходит два-три поколения, и некоторые уже затрудняются назвать свои корни. Как же так? Жизнь стала настолько стремительна, что мы не успеваем в суете будней остановиться и посмотреть друг на друга, или сам по себе человек постепенно становится бездушнее?

Выбрав для разговора такой ненастный день, я никак не предполагала, что в такой же точно сентябрьский день 67 лет назад мой прадед впервые ступил на Ярковскую землю. И тогда также дул холодный ветер, шел дождь, и колёса телеги, на которой везли немецкую семью, увязали в слякоти деревенской дороги. Так кто же он? Откуда? Почему оказался здесь?

Судьба моего прадеда не уникальна. В ней, как в зеркале, отразилась судьба почти миллиона человек немецкой национальности, выселенных из районов Поволжья на восток страны. Но для меня эта история стала великим открытием, уроком Жизни, уроком Памяти.

1926 год. В стране полным ходом шло строительство новой жизни. Впервые проводилась всесоюзная перепись населения. Осуществлялся пуск крупнейшей в стране Волховской ГЭС. В Сталинграде закладывался первый в СССР тракторный завод.

Саратовская область, Маркштатский район, село Филиповка.

В 1926 году 20 августа в молодой семье Иоганна Генриховича и Эмилии Готлибовны Видикер тоже произошло замечательное событие – родился мальчик Рудольф. Рудольф Иванович Видикер. Родители любили друг друга. Один ребёнок в семье не ребёнок. Вскоре родилась сестра Ирма.

Раннее утро - а родители уже на работе. В трехлетнем возрасте и маленький Рудольф ездил с отцом на пашню. Семья жила не бедно: дом – пятистенник, два коня, конный плуг двухкорпусный, борона и крашеная телега. (Слово «крашеная» дед произносит с особым чувством, видимо воспоминание об этом очень дорого для него).

Во время коллективизации всё забрали в колхоз. Грянул 1933 год.

1933 год. Подъём в воздух первого советского стратостата «СССР-1». Установление дипломатических отношений между СССР и США. Голод на Украине, в Поволжье, Казахстане, в ряде районов Урала, ставший результатом политики коллективизации.

Страшный голод был на Поволжье. Голод. Этим страшным словом затмевается в памяти всё. Из этого времени осталась только мечта об одном – вольно наесться хлеба.

Как жить? Народу много было в колхозе, а земли мало. Вот и разделили их на два колхоза. Семья Видикер попала во второй - «Красный фронтовик». Пришлось ломать родную избу и перевозить за 90 км на новое место. Для переезда дали первую машину-полуторку. Со слезами переезжали на другое место. Погрузили брёвна, мебель, и поехали. Избу сложили заново. Поставили стол, стулья, деревянную кровать, сундук и стали жить. «Как хочешь, так и живи. Все отобрали, голодовали мы», - говорит Рудольф Иванович со слезами в голосе.

Но как бы ни было голодно, холодно, а родители хотели, чтобы, не смотря ни на что, ребёнок их выучился грамоте. Вот пошел Рудольф в 1936 году в школу. Первым учителем был Миллер Андрей (отчество за давностью лет забылось). Молодой, но уже с семьёй. Портфель тогда негде было взять. Отец сколотил из тонких досточек ящичек с ручкой, привязал ремни – вот и получился школьный ранец. Жаждущий знаний ученик закинул его на спину и пошел учиться. Что учил? Арифметику, географию, зоологию, историю, русский язык, немецкий язык. Писал химическим карандашом. Потом уже стали разводить чернила и писать пером.

На голодный желудок, в «горбатых» ботинках он ходил за 4 километра постигать грамоту. Так и закончил 4 класса.

1937 год. Постановление Политбюро «Об антисоветских элементах». Массовые репрессии и расстрелы по всей стране.

Горе и счастье всегда ходят рядом. В то время как одни плачут от боли и безысходности, другие вытирают слёзы от неожиданной радости.

Слава Богу, беда обошла семью деда стороной, и плакать пришлось только от счастья.

В 1937 году народился богатый урожай. Впервые за последние годы крестьяне наелись хлеба. За один трудодень получили по 17,5 кг зерна. Следующие два года тоже были урожайными, но уже не настолько. (Поразительно, что даже через 70 лет в памяти не стерлись эти цифры).

Мать пекла большие булки хлеба, большие пироги с капустой, варила суп, кашу. Потом уже и мясо стало на столе. В хозяйстве появились куры, телёнок, козёл, корова. В памяти остался случай, когда козёл зашёл к соседям в открытые сени и, не растерявшись, съел всё масло, стоявшее там на сундуке. Досталось и ребятишкам, которые забыли притворить дверь, и козлу, который проявил такую сообразительность. Но с соседями никогда не ругались, жили дружно.

Детей в семьях было помногу. Дети играли, ссорились, озорничали. Лучшим другом Рудольфа был Гельд Андрей. Вместе всё и творили. Бывало, когда родители уходили на посиделки, а девчата собирались у кого-нибудь в доме, мальчишки тут как тут: затыкали трубу в избе. Но девчат боялись, сильные они были. Вот и убегали от них что есть духу.

Помогал ли родителям? Конечно. «Помогал чашкой и ложкой». (Шутит). Пока родители были на работе, дома хозяйничали дети. Управлялись с хозяйством. Отец часто «за ухо крутил». Мать отца за это ругала.

«Взрослыми» переживаниями родители с детьми не делились, но и не скрывали от них своих разговоров. Дети слушали, понимали, как им нелегко.

Книги в доме были только «божественные». Мать читала их. Отец читал только «Библию». Родители верили в Бога, молились, заставляли и детей перед сном молиться. Но детское сознание тогда плохо понимало: верить или нет. Иногда вслух читали газеты: «Красное знамя», «Пионерская правда», «Pioner Zeidum».

Человек привыкает ко всему. Сколько ещё раз моему деду придётся проверить эту истину на себе?! Вот понемногу стала налаживаться жизнь, устроился быт. Но в одно мгновение всё рухнуло.

22 июня 1941 года – начало Великой Отечественной войны.

Словно страшной волной окатило всех одно только слово: «Война!» Все стали жить только этим. Не знали тогда люди, что ждёт их ещё один не менее страшный удар. 28 августа вышел Указ о переселении немцев Поволжья и ликвидации их автономии. Родители плакали, дети плакали. А потом стали собираться в дорогу. Брать с собой можно было ровно столько, сколько унесёшь. Мать успела насушить сухарей, напечь хлеба. Сели на дорожку. Не знал тогда никто, что уже никому из них никогда не придётся вернуться на эту землю. Всё своё имущество – постель, одежду, а также нехитрый провиант, уместили в ручную кладь. А оставлять и нечего было. Вышла семья из дома. Закрыли дверь, простились с родным подворьем. Вечер был, темно. «Видели, что самолёты летели, как гуси перелётные – клином. И красиво, и страшно». Подошли подводы. Раздалась команда: «Садись, поехали!» Выезжая из деревни, подъехали к колхозному саду. Люди попросили остановиться здесь. Ведь их трудом были выращены эти яблони, груши. Зашли в сад, поели фруктов на прощание. Сладость с горечью пополам! Такого вкуса потом за всю жизнь дед не почувствовал ни в одном яблоке! Кому достанется убирать урожай, никто не знал.

Выдь на Волгу, чей стон раздаётся

Целый день подводы были в пути, а к вечеру прибыли к Волге. Стоял крик, плач. Как и сто лет назад Волга-матушка слышала людские стенания и терзалась от боли. Вот подогнали баржи. Уйма народу. Столпотворение! Многие терялись тогда. На барже не хватило всем места, пришлось делать два рейса. Семья Видикер вместе с другими немцами погрузилась. И снова команда: «Молчать! Опасно!» Так и поплыли молча.

Утром были в городе Энгельсе. Вышли на берег. Там и провели долгий и мучительный день. Заночевали прямо на берегу под открытым небом. Ночью было слышно, как вдалеке бомбили. Но не это пугало. Очень страшила неизвестность. Только на другой день к вечеру подогнали вагоны, поломанные, погорелые. Спали люди на стеллажах. Ели всё, что взяли с собой. Родители определили, что едут навстречу солнцу, на восток, значит, от войны. Потом уже узнали, что это была северо-казахстанская железная дорога. В Алма-Ате переселенцев впервые покормили: кипятком и кашей-пшёнкой. Постепенно вагоны начали отцеплять, людей распределяли на местах. Так ехали две недели. Наконец, приехали в Сибирь. Семья Видикер попала в Каргат – маленькую остановку на Цыганском ручье. Там пришлось жить сутки под открытым небом. Конец сентября. Дождь лил не переставая, пролетал снег. В ближний лес ходили за хворостом, чтобы хоть как-то согреться. На вторые сутки на конях, на быках всех развезли по деревням. Вот так и попал мой прадед в село Ярки, где и пустило корни могучее древо Видикеров.

Приезжих разместили в конторе, а утром председатель колхоза дал указание местным разобрать всех по дворам. Неохотно люди брали к себе непрошенных гостей. Многие были настроены враждебно. Это же немцы!!! Ребятишки удивлялись, что немцы такие же, как и все люди. А ведь думали, что они одноглазые и с рогами! Моему деду повезло: его семья попала к деду и бабке Колченко. Старички оказались добрыми и отзывчивыми. Они выделили переселенцам комнату, сами ютились на печке. Рудольфу к тому времени исполнилось 15 лет. Русский язык он в школе изучал, но учился не очень хорошо, поэтому общение с местными вызывало затруднение. Зато работать он мог и пошел на бригаду, чтобы помочь семье отрабатывать жильё. Отец стал скотничать, мать трудилась и на колхозном огороде, и везде, куда посылали. Сестра тоже пошла на бригаду. Сеяли тогда в ручную. «Расти с Божечкой, что вырастит». Дома копали огороды лопатами. Сколько же иногда человеку приходится вынести, чтобы просто жить! В те трудные времена все вещи, одежда пошли в обмен на продукты питания. Ничего из того, что привезли оттуда, в семье не осталось.

В 1943 году Рудольфа забрали в трудармию. Попал он в Пермскую область на промышленные комплексы, заготавливал лес. Об этом периоде жизни дед предпочитает говорить кратко, вспоминать не любит. Отслужил он всего лишь один год, и его отпустили по болезни. Очень болела нога: открылись трофические язвы. Домой Рудольф вернулся, можно сказать, на одной ноге. Что же делать? Лекарств не было. Одна надежда была на народные средства. Обратились к бабке-знахарке. И она помогла. Зимой уже смог возить сено на быках. Вот так и жили, а всё думали, что это временно.

9 мая 1945 года - Победа в Великой Отечественной войне.

Вместе с радостью в дом пришла беда. В июне после тяжёлой болезни умер отец. Ответственность за мать и сестру легла на плечи девятнадцатилетнего парня. Теперь его главной заботой стало – накормить семью и выжить.

Так устроена человеческая природа, что какие бы ни происходили бедствия и катаклизмы, а в душе всё равно однажды расцветает весна. Вот так и случилось с Рудольфом. Он влюбился, и его возлюбленной стала русская красавица – Елена Дмитриевна Астанина. Тихая, скромная девушка. Доярка. Против брака была её мать. Но как идти против любви? И в 1946 году Рудольф и Елена поженились. Подали заявление в колхоз. Колхоз «вырешил» им землю для огорода. Чтобы хоть немного обжиться, поменяли последние привезённые вещи. Но где же жить? Негде. И тогда молодой муж принял решение строить землянку. Лопатой «резал» пласты, из этих пластов выкладывал стены. Из саманных кирпичей, которые мать делала из мякины, старой соломы и глины, сладили печку. Смастерили «козлы», на них положили доски, сверху солому – там и спали. Вот так начали семейную жизнь. А землянка оказалась настолько крепкой, что выдержала не только шестилетнее проживание в ней семьи Видикер, но и после того ещё пять лет служила другим людям! Удивительно, оказывается, такое было возможно! Там родились первые дети: в 1946 – Мария, в 1948 – Катя (умерла во младенчестве), в 1952 – Александр. Семья росла, Рудольф брался за любую работу. Был штурвальным – помощником комбайнёра. Приходилось работать в соседнем селе – в Утянском МТС. Много времени пропадал на работе. На третий год дали ему комбайн в самостоятельное пользование. 29 уборок отработал Рудольф Иванович! Был передовиком Утянской МТС! Сколько пота было пролито на земле, приютившей немецкого переселенца! Но на этой земле рождались его дети, рос хлеб, им посеянный, и постепенно она становилась своей, родной землёй. Здесь врастали в землю его корни.

Фото с доски почета

После войны стало жить проще, купили теленка. Но был строгий план: нужно было сдать 40 кг мяса , 100 яиц и 300 л молока в год, 1,5 овчины с одной овечки. Облагали и другими налогами. Без конца и краю платили и государственные займы и военные.

1952 – В стране проходит XIX съезд КПСС. СССР участвует в Олимпийских играх в Хельсинки.

Несоизмеримы по масштабу, но куда более велики по силе чувств были радости маленькой семьи. Весной 1952 года, наконец, купили домик, однокомнатный. В нём прожили дружно 5 лет. Завели небольшое хозяйство – корову, свинью. Семья стала пополняться почти каждый год. 1954 –(1996) – Владимир, 1956 – Катерина, 1957 – Ирма, 1958 – Лидия, 1961 – Иван. Между последними детьми была ещё девочка, но она умерла, даже не успев получить имя.

В 1957 году перебрались уже в пятистенник, а в 1963 по приказу директора колхоза Лагунникова передовому комбайнеру Р. И. Видикеру построили дом. В этом доме до сих пор уже 45 лет живет Рудольф Иванович. Всё это время с ним вместе до 1986 года была его мама – Эмилия Готлибовна. Она умерла в возрасте 99 лет! Пока была жива, и дети, и внуки знали немецкий язык. Как могла, она старалась сохранить и передать детям традиции своей семьи.

1956 - снятие с депортированных народов режима спецпоселения.

С какого времени стал чувствовать себя полноправным гражданином общества? Я думала, что услышу в ответ, что в тот момент, когда стал самостоятельным, получил признание и уважение среди людей Но, оказалось, не так. В 1956 году объявленная амнистия сняла ярмо с души и позволила ощущать себя такими же людьми, как и все.

Может быть, появилось желание уехать на родину? Теперь-то наконец, они были свободны. Нет, даже мысли такой не было. Здесь теперь была его Родина и Родина его детей.

1976 – XXV съезд КПСС. Премьера фильма Э. Рязанова «Ирония судьбы, или С лёгким паром».

Одного дня не дожила до тридцатилетия совместной жизни жена Рудольфа Ивановича. 30 лет рядом. 30 самых тяжёлых лет прошли они рядом. И вот он остался один Но как причудливо, порой, плетёт свои кружева судьба. В тот же год сама пришла к нему в дом Мария Яковлевна Гельд. Она, так же как и Рудольф Иванович, приехала из Поволжья на том же поезде. Только попала сначала не в Ярки, а в Довольное. В 1951 году вышла в Ярки замуж за Гельда Андрея Андреевича, друга детства Рудольфа Ивановича. Пришлось ей поработать дояркой, на мельнице, на мехтоку В 1970 году овдовела. Живое тянется к живому. Когда остался один и Рудольф Иванович, то, долго не раздумывая, стала ему женой, а всем его детям - матерью. Своих детей у неё нет. «Господь не дал», - говорит она тихо и спокойно. Мария Яковлевна – умная, мудрая женщина, интересная собеседница. Если бы по-другому сложилась судьба, разве работала бы она дояркой?! Вот уже 32 года она - хранительница семейного очага Видикеров. «Баба Маша», - так называют её 19 внуков и 23 правнука. Баба Маша прекрасно помнит все даты, имена и фамилии людей, которых она знала. Слушая рассказ деда, баба Маша вносит дополнения и изменения, значительные, на мой взгляд (вместо слова «указ» дед употребил «приказ», на что тут же получил строгую поправку). Баба Маша, когда внуки учились в школе, частенько переводила им тексты по немецкому языку. Баба Маша до сих пор бережно хранит вещи, привезённые оттуда.

На буфете до сих пор стоят, как новенькие, заварник и солонка-перечница. Поразительно, но если бы я не прочитала на чайнике название фабрики «Красный коммунар», никогда бы не подумала, что ему столько лет.

А это скатерть, связанная мамой Марии Яковлевны, привезенная из города Красноармейска, где семья проживала. Сколько труда было вложено в эти ажурные плетения! А скатерть-то и сейчас белоснежная!

Сувенир-копилку «Замок» баба Маша отдала в школьный музей. В каком году он был сделан и кем, теперь уже не узнать. Предположительно, с 1928 по 1934 годы. Даже такие совсем не практичные вещи, но, наверное, очень дорогие сердцу, люди брали с собой в изгнание.

Чтобы школьники имели наглядное представление об одежде начала 20 века, баба Маша также подарила для экспозиции школьного музея лиф, украшенный выбитым рисунком на ситцевой ткани. Лиф был изготовлен мамой Марии Яковлевны, примерно, в 1925 году.

В 1986 году Рудольф Иванович ушёл на заслуженный отдых. Неоднократно он был победителем соцсоревнования, два раза его награждали медалями за доблестный труд, в 1957 году он стал участником ВДНХ, и был награждён медалью ВСХВ, в 1986 году - медалью «За доблестный труд в годы ВОВ в 1941-1945гг». Отрадно, что страна оценила своего скромного труженика.

Не жалеют ли они о том, как сложилась жизнь? Не держат ли на кого зла? НЕТ. Большинство людей в жизни – люди хорошие, так о чём жалеть? Поразительно. Сколько им пришлось пережить несправедливости, выдержать, выстоять, ведь то, о чём я услышала, это всего лишь малая толика. А они полны добротой, несут миру свет и тепло своих душ. А ещё благодарны Богу за данную им жизнь.

Не хотелось ли уехать за границу, как другие немцы? «Как бы там ни было, мы РУССКИЕ немцы». Этим всё сказано. «Зачем искать лучшей жизни? Как мы жили, так не дай Бог никому. А сейчас лучшее время для людей. За все свои 83 года лучшего времени я не видел».

В 2006 году Рудольфу Ивановичу исполнилось 80 лет, а в 2008 отметила 80-летие Мария Яковлевна. В такие дни все члены огромной семьи собираются вместе. От юбилея к юбилею семья разрастается: рождаются правнуки. А это и есть самые главные подарки!

Как быстро пролетели эти несколько часов! Мы пили чай, а я всё ещё была там, «в жизни деда». Когда я шла домой, осенний вечер уже не казался мне холодным и ненастным. Впечатления от услышанного согревали меня и укладывались в памяти. И пусть я всего лишь маленький листочек от могучего древа фамилии Видикер, я сохраню и передам эту историю жизни моим будущим детям, внукам. Чтобы помнили.

В. Погодин писал: «Когда люди спасаются от беды, они вывозят в первую очередь детей, - чтобы не кончалась на свете жизнь, и стариков, - чтобы сохранилась на свете память». Дети и старики, Жизнь и Память. Как бы хотелось, чтобы одно с другим всегда было рядом.